Рассказы, цитаты и художественные зарисовки на тему Фемдом

Она носила чёрное кружевное бельё, красные чулки в сеточку, высокие каблуки и никогда не выходила из дома без фиолетовой плётки.
Он был спивающимся интеллигентом, носил трёхдневную щетину, серый плащ, измятые брюки и томик Солженицына в кармане.
По воскресеньям она приходила к нему в гости, вешала на гвоздик маленькую шляпку и, не снимая высоких ботфорт, проходила в комнату его "хрущёвки", заваленную книгами.
Он снимал с себя одежду, аккуратно вешая её на стул, оставался в одних носках и читал ей Кузмина и Мандельштама, изредка прерывая чтение, чтобы спеть пару строк из Галича или процитировать по памяти абзац из учебника по квантовой физике. Потом он охотно соглашался вылизать её сапоги и подвергнуться порке фиолетовой плёткой.
По воскресеньям оба они были счастливы.

 

Приветствую нового автора. Давненько у нас не появлялись новые люди.
По поводу рассказа. Прежде всего хочу отметить, что автор умеет изображать. Не описывать, а изображать. Я сразу увидела Ее и его, ощутила атмосферу по нескольким точным деталям.
Это интересно в качестве завязки. Пробуждает у меня любопытство и желание узнать побольше о героях, об их отношениях.
Если они были счастливы каждое воскресенье, то, наверное, сессия не ограничивалась только вылизыванием ее сапожек и его поркой. Хотя бывают в жизни и такие сессии.
Мне лично режет слух только одна фраза: "Потом он охотно соглашался вылизать её сапоги и подвергнуться порке фиолетовой плёткой".
В Теме, к которой привыкла я, раб не соглашается (даже охотно), он умоляет о разрешении вылизать Госпоже сапожки и мечтает о порке (хотя в то же время и боится непредсказуемости жести Госпожи - боль даже для раба это боль).
В настоящей Теме нижний является инициатором служения в любом виде, Госпожа только разрешает или нет служить себе определенным образом и наказывает. В данном случае порка может быть наказанием нижнего, а может рассматриваться как действие, которое развлечет Госпожу и заодно станет средством воспитания раба.
В любом случае раб должен благодарить Госпожу за заботу о нем. Но это в Теме, которую практикую я и мои подруги. В жизни встречаются всякие варианты. Вот это и было бы интересно узнать от автора. Если будет вдохновение и желание, хотелось бы прочитать продолжение...
А пока спасибо за публикацию.

 

хахаха... Чел по описанию очень похож на меня! С некоторыми нюансами, только... Но многое совпадает. Что ж, я тоже за продолжение!

 

Глен, а ты сам бы попробовал написать. Опиши как ты видишь себя в роли нижнего своей идеальной партнерши. Не пишу Госпожи, поскольку ты неоднократно утверждал, что ты не раб в Теме в том смысле, в каком я описывала здесь эту роль. Вот, и попробовал бы описать такую ситуацию, которая была бы идеальной для тебя.

 

Я не утверждаю, что не раб, Госпожа Ника. Это показывает практика, не так ли... Я не могу описать идеальную для себя ситуацию, потому что не представляю ее себе в целом. А об обрывках своих юношеских фантазий я уже по-моему все написал, что вспомнил. Мне раньше казалось, что это должно быть как-то интимно. Раньше вообще все не так представлялось, как потом выяснилось. Это обо всем. Я почти уверен, что, несмотря на мою склонность к теме, темы в моей жизни не будет никогда. Я как-то увлекся в разговоре с Наташей и предложил ей попробовать в качестве игры. Она уже с пол года меня знала, поэтому спросила: "А ты сам сможешь эту роль принять?" Я подумал и понял, что нет. Я раньше предполагал, что все дело в том, нравятся мне ножки или нет... Но потом понял, что ножки могут меня пленить только на какое-то время. Потом я к ним привыкаю и они перестают меня возбуждать. А если ножки не нравятся, то меня домкратом не поднять ни на что. Так что в реальности тематик из меня никакой, что тут говорить... Даже то, что от природы может сделать меня беспомощным и покорным в долю секунды, не может поработить надолго.

 

А ты бы попробовал не с ванильной Наташей, а с настоящей врожденной Госпожой. М.б. все по-другому бы повернулось...
Но, вообще-то, если ты можешь жить вполне нормально без Темы, то и не нужно в нее лезть. Ты знаешь уже мое мнение на этот счет...
А попробоват написать какой-нибудь тематический рассказ и поразмышлять о Теме не хочешь? Мне кажется у тебя получится. В смысле просто литературы. На тему о фемдоме?

 

У меня, Госпожа Ника, литературных талантов нет, к сожалению. А остальных уже едва хватает на он-лайн игру, разве что. Единственная фантазия была, которая имела очень короткий сюжет, еще в школе. Я поднимался по лестнице вслед за своей учительницей, но не той, за которой песиком полз, стараясь видеть ее пальчики при каждом шаге на новую ступеньку (я, кажется об этом писал). Мы поднимались с разницей в проем, так что ножка оказывалась периодически прямо у меня перед глазами. И пока мы поднимались к ней в квартиру (почему-то... там не объясняется))) я успевал так возбудиться, что опускался перед ней на колени при полной невозможности сдерживаться и просил разрешения послужить ей и разуть. На этом фантазия обрывалась и, сколько я не силился представить себе что должно быть дальше, ничего не получалось. Я был влюблен в ее ножки! Но это было в школе!!! Тогда при одном только виде сексуальной ножки к голове будто присоединяли 380V.

 

Спасибо Госпожа Ника за прекрасный комментарий!
Вы,как всегда,превосходны!
Автор,Мария Волкова.Продолжение не написала,так-как вредная наверное.
Но,есть ещё.............

Моей женщине сегодня тридцать.
Она грустит. Ей может быть, жаль десять прожитых лет. Она уже родила двоих детей и бросила мужа. Имеет высшее техническое образование, работает на двух работах одновременно и не умеет страстно целоваться.
Мой удел держать её за руку и молчать. Мне нечего сказать. Я в её жизни что-то вроде мимолетного увлечения. Или передышки. Пока она вновь не выйдет замуж. Пока все снова не повторится. Только детей ей больше не хочется. А хочется любви. Настоящей. Романтической. С цветами и конфетами. С ухаживаниями и свиданиями.
Я игра воображения. Моя задача дарить иллюзии.
Звонить посреди ночи и признаваться в чувствах. Говорить, как я хочу её. Как велика моя страсть. Будить утром и встречать на машине у подъезда, чтобы отвезти на работу. Жарко поцеловать пока горит красный свет. Долго смотреть в глаза. Вздыхать и открывать перед ней дверцу. В обед приглашать в ресторан и угощать кофе с коньяком. Выслушивать последние сплетни о её коллегах. Согласно кивать головой и нечаянно опускать взгляд на вырез платья.
Что я еще могу сделать для своей женщины когда ей тридцать?
Подавать пальто. Смущаясь говорить комплименты. Оценивать её покупки. Приезжать вечером к ней и готовить вместе ужин. Следить за её детьми. Вкручивать лампочки. Сверлить стены. Опять брать за руку и ловить каждое слово.
По выходным ездить в бассейн. Навещать её родителей. Сидеть за одним столом в семейном кругу. И…
… и слушать, как её мать рассказывает о новом ухажере моей женщины…

Моей женщине сегодня тридцать.
Она молчит. Мы многое не знаем друг о друге. И не хотим знать.
Нам хорошо вдвоём. Наши встречи не заканчиваются ссорами. Нам нечего делить. Она не ревнует меня, это я ревную её. К каждому новому взгляду на проходящих мимо мужчин. К словам подруг, советующих найти достойного. К шефу, бросающему на неё странные взгляды на работе. К коту, вечно спящему на холодильнике и перебирающемуся к ней на колени вечерами, трущемуся мордочкой о её тонкую шею, украшенную подаренной мной цепочкой с сердечком.
Ревную к заходящим к ней одноклассникам. Давно женатым. Обсуждающим с ней перипетии семейной жизни. К их мимолетным поцелуям в щечку. К её грустному увлечению листать школьный альбом с фотографиями и рассказывать мне о своей первой и второй любви.
Я отвожу взгляд, когда приходит новый забавный тип: кандидат на место будущего мужа. Тихо улыбаюсь. Закрываю глаза. И исчезаю. Мне не положено знать, что будет.
Мне позволено возвратиться только тогда, когда избраннику дано понять, что он не прошел испытание. Когда он покидает её дом, зная, что моя женщина никогда ему больше не позвонит.
Моя женщина. Она прожила достаточно. Ровно столько, сколько надо для осознания, что со мной, как бы хорош я ни был, жить нельзя. Поэтому она грустит сегодня.
Не потому, что ей жаль еще десять прожитых лет.
Моя женщина не умеет жить с иллюзией. По этой причине она каждый раз прощается со мной навсегда. Забывает. И грустит, встречая меня на пороге. В очередной раз.
Её дети не знают меня в лицо. Они не знают моего имени. Да и она сама называет меня по-разному. Я всегда такой, как хочется ей.
Ей сегодня тридцать. И я снова рядом. Это грустно.
Всегда грустно, когда живешь с иллюзией…

 

Спасибо, Son!
Второй рассказ менее тематичен, но очень хорош, как литературное произведение.
А кто автор этого? Стиль отличается от первого. Хотя это может быть связано с другим героем, от лица которого ведется рассказ.
Хотела бы обратиться ко всем пользователям этого раздела. Если у вас есть свои (самое лучшее) или чьи-то инетересные тематические рассказы, размещайте.
И комментируйте те, что будут опубликованы.
А тебе, Son, еще раз спасибо за публикацию. Есть еще что-нибудь тематического или полутематического в портфеле?

 

и то и это:
© Copyright: Джо Гейн
Я обнимаю тебя в кафе и целую в тонкие алые губы. Веду к столику у окна. С видом на порт. Мы говорим о нас. Пьем крепкий чай без сахара. Смотрим друг на друга. Улыбаемся. Мимолетность обычной беседы. Все что между нами, можно выразить без слов. Тени прошлых увлечении не в силах противостоять постоянному соблазну. Им не удастся омрачить наш вечер.

Маятник отмеряет секунды. Ведущий с мерцающего экрана, не выключенного телевизора, беззвучно оглашает победителей. Вода капает из плохо закрытого крана. Ворсинки ковра на полу переливаются от вспыхнувшего света лампы.
Я прижимаю тебя к стенке и вновь впиваюсь в губы. Вдыхаю тебя всю, теряясь в длинных шелковистых волосах. Не даю твоему телу расслабиться, забыться в моих чувствах.
Опускаюсь на колени и снимаю сапожки. Провожу ладонью по почти невидимой ткани. Смотрю в твои глаза. Снизу вверх. Прикасаюсь щекой к складкам короткой юбочки. И наслаждаюсь волшебством твоих нежных рук.
Молюсь на тебя. Упиваюсь тобой. Люблю тебя…

Наблюдаю начало твоего сна. На широкой кровати. Прикрытые ресницы. В полутьме.
Они говорят, что когда засыпаешь, весь мир вокруг продолжает жить. Они говорят, что сон продлевает существование. Они говорят, ничего не зависит от нас…
Не верь им. Они лгут.
Посмотри на меня. В моих глазах вся моя жизнь. Все то, что мне дорого. Все то, что мне ценно. В моих слезах отражаешься только ты.
И когда ты заснешь, засну и я. С тобой рядом. Близко-близко. Прильнув к тебе. Обняв тебя. Моя душа замрет, застынет в ожидании твоего утреннего пробуждения.
Город погасит огни. Корабли возвратятся в море. Солнце не взойдет. Листья не распустятся. Весна не настанет.
Пока ты спишь...

 

Она опаздывала.
Впрочем, как обычно. Наша очередная встреча могла не состояться. Я знал это. Такое бывало уже не один раз.
Холодная, деревянная скамейка, припорошенная вчерашним снегом, помнила не одну влюбленную парочку. Старушка, кидающая кусочки хлеба замерзшим голубям, улыбалась, смотря, как я поднимаю воротник пальто. Голуби, словно заводные игрушки, неуклюже переступали по мерзлому асфальту и склевывали крошки, пока те еще были теплыми.
Я сидел на нашем месте уже целый час.
Специально пришел попозже, зная, что опоздает. Оделся теплее. Повязал синий шарфик. Сунул руки в карманы и стал считать прохожих. Позавчера насчитал тридцать семь. Меньше, чем обычно. Эта аллея не самое популярное место для прогулок.
Уже пролетели дежурные полчаса. Те полчаса, на которые она опаздывала всегда. Для неё нет моего ожидания. Есть только моя любовь. Сейчас она едет в троллейбусе. Или засмотрелась на яркую витрину магазина с платьями. Может быть, встретила подругу. Забыла про мороз. Забыла про меня.
Длинный ряд фонарей делал аллею бесконечной. Свет мерцал в кристально чистом воздухе, растягивался сверху вниз, пульсировал. Он отражался в слезящихся от холода, глазах. Окоченевшие деревья побелели. В этом году снег не укрыл их. Сиротливые ветви тянулись к теплу домов, к людям, пробегающим мимо.
Я поёжился. Слабый ветерок сделал попытку пробраться сквозь одежду. Дунул в лицо. Впился сотней невидимых иголочек. И отступил, сорвав с места пару птиц.
Минуты медленно пробирались сквозь стену холода. Кажется, время остановилось. Каждый новый час наслаивался на старый, застывал льдом, превращаясь в единую, монолитную глыбу. Прозрачную массу, сквозь которую тянулось ожидание тебя.
Еще двадцать минут неприкосновенного запаса.
Она всегда появлялась. Маленькая, девичья фигурка, почти бегом преодолевала бесчисленные фонари. Махала красными варежками. С разбегу кидалась ко мне в объятия. И я кружил её, прикасаясь почти бесчувственными губами к её губам. Прижимал к себе, не смея оборвать этот долгий поцелуй. Знал, что на нас смотрят. Пусть поймут, что моё ожидание не было напрасным.
Сегодня запас был исчерпан. Масса застывшего времени стала слишком тяжелой.
Должен был быть звонок. Мои пальцы должны судорожно расстегивать пуговицы и вынимать телефон. Я должен был услышать причину твоего отсутствия. Пробки. Покупки. Часы. Память. Все, что угодно. Я готов подождать.
Но звонка нет. Звенит только тишина в ушах. Потрескивают деревья от боли. Скрипит скамейка.
Я растворяюсь в унынии. Оно внутри меня. Поэтому еще горячее. Словно вечерний кофе со сливками.
Мороз щиплет щёки. Хватает за горло, лишившееся согревающего шарфа. Я поднимаю голову и смотрю вверх. В небо.
Там звезды. Холодные и безразличные. Такие же, как фонари. Мириады мигающих фонарей. Им еще холодней, чем мне. Они безразличны, потому что давно умерли. Навечно вмерзли в глыбу вселенского времени. Их удел, созерцательное равнодушие. Так похожее на твоё сегодняшнее, ко мне…
Тебя нет.
Я понимаю. Гляжу на звезды.
Сегодня не будет тебя. Не будет твоего поцелуя. Не будет твоей нежности.
Жаль. Уныние испаряется и выходит из меня дыханием. Паром изо рта.
Мои часы ожили. Пар растопил время. Я встал со скамьи. Бросил последний взгляд вдоль пустой аллеи. Развернулся. Забыл.
Зашагал вдоль одинаковых скамеек. К девушке в синей шапочке. Она тоже ждала кого-то. Давно. Замерзла.
Она тоже смотрела в небо. Как и я, сегодня. Как и ты, месяц назад.
Все повторяется. Время наслаивается. Мороз крепчает. Губы ждут поцелуя. Тело ждет тепла.
Впрочем, как обычно…
© Copyright: Джо Гейн

 

Ах, моя замечательная соседка. Из квартиры напротив. Но этажом ниже.
Каждый вечер собирающая у своего окна нескольких, преданных поклонников её незабываемых, вельветовых шкурок. Я сам когда-то стоял там. На улице. В дождь и в холод. Под зонтом и в ливень под развалившимся козырьком подъезда. Ища ответ за тёмным стеклом и наглухо закрытой шторой. Сердце билось часто - часто. В ожидании. В нелепых спорах с конкурентом. До драки. До низменного выяснения отношений. Сердце билось.
Воздух наполнял лёгкие. Словно тело сбрасывало свой вес. И я парил выше и выше. К самому её окну. Голубем, садясь на подоконник. И то одним глазом, то другим, еле ворочая окаменевшей шеей, смотрел. Туда, внутрь. Где она, королева вельвета, уже готовила новые шкурки. Мы все это знали. Знали, что вельвет, не просто наш общий фетиш, по ней. Не просто забава и прихоть. И дрожью проходила истомная мысль при слове "шкурки".
Цепляясь за карниз, боясь шелохнуться, боясь упасть и пропустить её, ждал. Там, где-то при свете лампочки дневного накаливания, за створкой старого комода своей давно почившей бабки, она смотрела на шкурки и решала, какой отдать предпочтение сегодня.
Я долго думал. Тоже. Почему и как, она делает свой непростой выбор? Иных размышлений в голове не было. Не было места. Вельвет поглотил нас. Закутал. Въелся в нас. И став нашей неотъемлемой частью, переварил нас без остатка, выплюнув в грязные лужи двора, за мигающим фонарём. Мы были никто. Мы - вельвет.
Закрыв глаза на миг, всего на миг, дабы не упустить, я воображал, что будет. Что будет, если шкурки повторятся? Невозможная нервозность. Повторение. Бабкин комод не может быть бездонным. Всё имеет начало и конец. Мой конец. Обрыв вельветового полотнища, развивающегося гордым знаменем над жизнью.
Напряжение нарастает. Лампочка качнулась. И рядом с ней появилось слабое свечение зажженной спички. Я чувствовал запах шкурок. Чувствовал запах керосина от горелки в её руках. Дрожь. Сейчас угаснет дневное накаливание. Распыляя накаливание под окном. Значит, шкурка выбрана.
Да. Она выбрана.
Тяжелая штора медленно раздвигается. Конкурент вздыхает. Этот вздох с чувственным ароматом мяты, ландыша, крадётся в нос. Отвлекает. Возмущает. И раздражает. Он портит момент. Портит выход. Портит всё.
А она не знает. Не ощущает этого противного запаха. У неё свой аромат. Аромат моего восторга. Я пропитан. Насквозь. До мягких коленей, подогнувшихся и обронивших на асфальт, полностью уже отрешённую сущность.
Она. Вот она.
Её контур заполоняет сознание. Вельвет. Очищает. Шкурка возбуждает. Да. Новая. Абсолютно новая. Не та, что была вчера. Я никогда до этого не видел, именно этой шкурки. Я уверен. Наверное. Возможно. Может быть...
В окне - вельветовые шкурки. Под окном экстаз. Минутный. Секундный. Мгновенный. Облачный. Затуманивающий. Выпивающий. Обессиливающий.
Вельвет за шторой. Штора из вельвета. Сама по себе фетиш. Сама по себе жизнь.
До завтра. До ночи. До вельветовых шкурок..

© Copyright: Джо Гейн

 

Один хороший MaleDom

В реальном мире, которого невротик избегает, господствует общество людей и созданные ими институты; уход от реальности является одновременно и выходом из человеческого сообщества.
З. Фрейд, "Тотем и табу"


Грустным и тягучим, как восточная песня, будет мой рассказ. Я, наверное, не хочу, чтобы вы узнали правду. Но желаю вам узнать меру моей тоски.

Я неприметный, неразличимый в толпе человек. Ношу незаметную одежду и умею исчезать. Нет ничего проще: ощущаешь толпу, её ритм, её дыхание, подстраиваешься, и даже внимательный человек вряд ли выделит тебя. Главное - хорошо почувствовать.

Я работаю жиголо. Ко мне обращаются женщины, которые хотят доминации, порки, унижения и чужой власти. Я - платный Господин.

У меня много клиенток, настолько, что могу сам выбирать работу, а новых клиенток приводят старые. Многие женщины принимают BDSM только от меня, они и попробовали это со мной. Не берусь только за экстрим и всё, связанное с кровью; полностью контролирую себя, выполняю все пожелания относительно секса, орудия и способа порки, способов доминирования.

Но главная моя "фишка" не в этом. Женщины со мной теряют себя, кратковременно впадают в транс, испытывают уникальные ощущения.

По правде говоря, некоторые считают, что у меня талант, и просят рассказать как.

На самом деле, всё очень просто и грустно. Грустно, что от себя не уйти. Я не скрываю, как делаю это.

Сегодня я работаю с Т. первый раз. Предварительно мы списались, договорились о стоп-сигнале, она выслала мне свои пожелания. Голос мой она услышит только при встрече.

Звоню. Открывает дверь хозяйка, женщина среднего роста, с неплохой фигурой, длинными волосами, около 35 лет. Она даже красива, но мне это не важно. Волнуется. С порога начинает говорить. Прижимаю палец к губам. Молчи. Сегодня ты будешь молчать или кричать. Она шумно дышит. Я смотрю ей в глаза и настраиваюсь. Жду щелчка внутри. Нужна тишина. Тонкая прослойка социальности отпадает. В голове становится ясно и не больно. Вот оно.

От тишины она смущается, опускает глаза. Я смотрю на неё в упор. Проникаю. Слушаю её дыхание, её тело, становлюсь ею. Иначе никак: сначала подстраиваешься под человека, становишься им, слышишь, как опускается его грудь, бежит его кровь, подрагивают пальцы. Потом начинаешь вести, понемногу задавать ритм и темп. В итоге он становится тобой.

У меня нагреваются ладони. Значит, я готов действовать. "Сними это", - говорю. Она путается в пуговицах, пальцы дрожат, наконец платье падает на пол.

Трогаю её, ощупываю. Моя сила в руках. Я мог бы быть слепым и узнать мир руками. Я чувствую, что происходит под моей рукой, как будто трогаю себя. Мои руки любопытны, мне неважно её имя и мысли, но я хочу узнать, чем живёт её тело.

"Наклонись". Она поворачивается спиной, нагибается, касается пальцами пола. Я изучаю её ягодицы. Промежность намокла. Пульсирует так, что у меня отдаёт в висках. Она хочет ласк. Подожди! Власть здесь я.

Начинаю играть. Довожу и не даю прикосновения. Движения мои скупы - моих рук надо дождаться, заслужить. Но когда они лягут туда, где их жаждут, они сделают всё. Ведь она сейчас - почти я.

Клиентка кончает.

Описывать порку? Ремень оговорён, место - ягодицы, сила удара - чтобы прошло за три часа. Классика. У неё есть стоп-сигнал. Стоп-сигналом воспользовалась только одна моя клиентка - первая, которая и научила меня быть Господином. С тех пор я научился хорошо контролировать себя.

Я вижу её ягодицы, как море. Вот здесь волнуется и боится, здесь хочет прикосновения. Это живая плоть, она не говорит - кричит. Удивительно, как некоторые мужчины не знают, чего хочет женская плоть. Кладу несколько ударов рядом, чуть перехожу грань. Попа передо мной сжимается, половые губы пухнут от желания. Молодец, далеко пойдёт. Сжимаю нежные части, перетираю их в руке, как камни. Другой рукой ласкаю бёдра. Жёстко? Больно? На грани. Наслаждение противоположным остро. Т. громко кричит, кончает опять.

Потом она ползает по комнате. Целует мне ноги, с криком седлает большой палец моей ноги. Нога проникает в нежное. Там хлюпает. Её плоть жаждет, а разум унижен. Как знакомо. Это я не очень люблю, такие прикосновения. Но есть заказ. За волосы притягиваю её к хую. Кожа её головы покрывается пупырышками. Про волосы она мне писала. Хуй имеет другой вкус, когда его долго ждёшь во рту.

Она ползает по комнате с тапком в зубах. Как в школе, честное слово. Я бы смеялся, если бы не чувствовал её волнение так остро.

Вот подошёл момент. Мне тоже надо получить своё удовольствие. Тело её устало, но ещё не потеряло интерес. Пора. Глажу её: нежно, резко, долго, дразню, приманиваю. "Ложись на спину, раздвинь ноги". Она вздрагивает, когда ягодицы прижимаются к прохладной простыне. "Готовь себя к моему хую". Она трёт опухшие, как будто их покусали муравьи, губы, жадно гладит свои бёдра. Наконец, открывает руками вход широко-широко. Вхожу, и лоно её обжигает. Кончив, она обмякает, как тряпичная кукла. Сейчас с ней можно делать всё. Она не запомнит, знаю по опыту. Я не вынимаю из неё хуй. Я буду проводить ритуал.

Кладу руки ей на горло. Они горячие и надёжные. Я сжимаю руки. Медленно-медленно ограничиваю ей доступ кислорода. Вот появился испуг. Она распахивает глаза: мутные, масляные, с искрой страха.

Я смотрю ей в глаза. Я говорю ей на иврите. На всякий случай, если запомнит; с теми, кто знает иврит, стараюсь не работать. Говорю правду, говорю боль, говорю своё проклятье:

- Когда я был маленьким, то очень хотел убить одного человека. Я изучал его: как он дышит, как живёт его тело. Я хотел знать про него всё, чтобы однажды победить.

- Я стал сильным. Я чувствую руками любого человека. Но я забыл его лицо. Слышишь, ты, блядь, я забыл его лицо. Ты не понимаешь! Никто не понимает! Он ходит рядом, дышит, он мог бы быть в моей власти. Он должен умереть. Но я не помню его лица. Я никогда его не убью.

Певучая восточная речь гулко звучит в комнате. Она боится, хочет дышать. Пора кончать.

- Ты - не он. Я понимаю. Поэтому ты будешь жить.

Потом мне приходится ураганно её трахать, кончать, добиваться оргазма от тряпичного тела, и быстро уходить. Мне грустно. По официальной версии моя чувствительность - плод любви к женщинам. Нет. Это плод ненависти. Никакой секс не сравнится с интенсивностью, с которой я следил за тем человеком. Я знал, как он дышит, как бегает его кровь, знал про него всё. Я наращивал силу и чувствительность рук. Не смея смотреть на него, я готовился однажды прикоснуться к нему и убить. Я чувствовал вкус его пищи, ощущал боль его тела, был им; я бы выпил его смерть, как исцеляющий напиток. И смог бы жить.

Я смог. Достиг, стал сильным. Но узнал, что убивать нельзя. И тогда я забыл его лицо. Думал, что сойду с ума, забывая. Я помнил его лицо лучше, чем своё имя. После акта забвения я понял, что забыл почти всё про себя, все свои чувства. Но убивать нельзя.

Он ходит рядом, он жив, я знаю. Мои достижения бессмысленны. Я никогда не убью. Мне не выйти из этого круга.

Беру деньги, захлопываю дверь, выхожу на улицу, закуриваю. Т. позвонит ещё, думаю. И вряд ли она запомнит странную речь, недаром я доводил её до транса. Очередная работа сделана.

© Copyright: Лиин

 

Одна Госпожа обожала фисташки. К ней приезжали на сессии: порка, фетиш, уборка. Приехал любитель куни. Госпожа не позволяла ни лизать, ни дрочить. Он приезжал регулярно два раза в неделю: уборка, коврик, порка,... позволяла ласкать ножки - в качестве поощрения.
- Госпожа, умоляю. Позвольте прикоснуться язычком. Я спать не могу, руки не слушаются так и тянутся подрочить. Позвольте.
- Хорошо. Приедешь в следующий раз, привези мне фисташки и яблочный сок. Пока буду их кушать-ты будешь лизать.
- Слушаюсь! Спасибо!
От радости запрыгал как мальчишка. На следующую сессию привез три маленьких пакетика по сорок грамм фисташек. Госпожа их высыпала в блюдо, полулегла. Рядом поставила открытый сок. Бедолаге позволено начать с пальчиков на ногах. Пока добрался до губок, опустил в недра язычок, вдохнул и ...
- Все. Сеанс окончен. Уберись.
- Но ...
- Фисташки закончились.
- У-у-у-у! Мудак! Нужно было мешок купить. На сколько бы хватило!?
Госпожа рассмеялась от души. Но следующего раза не было.

 

Антонина Петровна давила очень сильно. Мел под её пальцами скрипел и крошился. Крупные куски с щелчком отскакивали и летели так стремительно, что не всегда можно было заметить место их приземления, а после уроков дежурные находили их даже в цветочных горшках над доской. Меловая пыль же, напротив, находилась всегда в поле зрения и, вращаясь лучах света, плавно оседала на пол.
Надо заметить, что многие дети в классе Антонины Петровны страдали недостатком кальция и, поэтому, нередко случалось так, что в момент, когда Антонина Петровна объясняла материал, подкрепляя его надписями и рисунками на доске, у её ног находилось несколько детей, которые, стоя на четвереньках, с упоением облизывали пол, а иногда даже кончики туфель учительницы.
Часто, когда Антонина Петровна вела урок, на скрип её мела сбегались другие учителя, которые в этот момент испытывали нехватку кальция в организме и, с шумом отгоняя детей, кидались на пол и лизали, лизали, лизали... Иногда, забывая о своём преподавательском достоинстве, они даже похрюкивали от удовольствия и вульгарно закатывали глаза.
Тихо скрипнув дверью, входил директор и виновато улыбаясь смотрел на происходящее. Выдержав паузу приличия, густо заливаясь краской и делая вид, что останавливает обезумевших учителей, он наклонялся и, как бы ненароком, подлизывал стену под доской. Это место было засыпано мелом, но его не трогали, знали нрав директора - это была его точка.
Когда почти всё было вычищено, Антонина Петровна делела лисью мордочку и крошила мел в самую гущу лижущих и непременно подсыпала на директорскую стену.
Сама она мел не ела, - не любила. Да и с кальцием в её организме было всё в порядке...

 

Спасибо, муся муся, ты развлёк и обогрел смехом меня, замёрзшую на палубе, закутанную в тёплый платок и в свитере. Такой ветер с моря, ужасть...
Пойду, пожалуй в каюту, но прочла с удовольствием. Сам сфантазировал или переречатка?

 

Ваше Величество,сам я не фантазирую (письменно).
Но тут же нельзя писать ссылки на другие ресурсы?
А чё Вы там мёрзнете?Уже приезжайте в гости,на футбол!
Начинается Евро 2012

 

Ссылки давать не надо, а указывать фамилию автора желательно.
Нужно уважать авторские права, ведь чел трудился.
А мёрзну я от того, что мы на море, я читала рассказ, сидя на палубе и дыша свежим морским воздухом. Но ветер в эти дни в Средиземном море жуткий по ночам. И даже вечером прохладно. А я люблю сухие российские морозы, но не ветер, особенно влажный.
Но в свитере и в теплом полатке, да с подогревом ножек всё нормально, даже приятно.
Спасибо за приглашение, но футбол не входит в список моих любимых видов спорта.
Теннис - другое дело. Мы спешим обратно сейчас и одна из причин - чтобы попасть в Париж на полуфиналы и финалы Ролан Гарроса. Это открытый чемпионат Франции, там играют все звёзды обычно. Третий по престижности турнир Большого шлема после Уимблдона и USA Open.
Даже у друзей решили быть только один день. Иначе не успеть.

 

Циничный рассказик. Детские эмоции - дело святое. Хотя, для кого как. Кто-то же пишет эти рассказы...

 

И я тоже болею за Марию Шарапову!
Подарила бы она мне свои трусики!
Госпожа Ника,а Вы играете в теннис?
Это же моя любимая фантазия:
Вы играете в теннис,а я как собачка или мальчик на побегушках подношу Вам мячики.......
А после тренировки или игры..........прислуживание в раздевалке.........

 

Я сегодня попала на полуфинал прямо с корабля на бал в прямом смысле.
Шарапова выиграла и за неё болел почти весь стадион. Наверное за красоту.
А зачем тебе её трусики? Ты фетишист нижнего белья?
Я от этих любителей настрадалась в жизни. Когда училась, бегала по показам и свою одежду мы оставляли в раздевалке. Фетики постоянно охотились за бельём. У меня уж не помню даже сколько трусиков и чулок увели - без счёту. Даже запертые шкафы взламывали.
Кстати, могу поделиться - Маша играла сегодня в ярко красных трусиках. Мы сидели совсем близко и в нижних рядах, т.ч. эти трусики были причиной постоянного волнения близ сидящих мужиков. Ветер был сильный и юбку её постоянно поднимало, специально, чтобы подразнить мужской пол, наверное. Может быть она затем и надела красные - не зря быков дразнят красной тряпкой...
В теннис я играю постоянно. Сейчас просто для удовольствия, а до 18 лет занималась им серьёзно. Ездила на соревнования.
Мячики мне подносят нижние, но собачками не служат, это же на виду у всех и Тему светить нельзя. Если ты имеешь в виду, что приносил бы мяч в зубах, то это только при условии, что игра бы была на совсем закрытом корте от всех ванильных глаз. Т.ч., лучше мальчиком, а не собачкой.
А, вот, после игры рабы действительно незаменимы. Особенно, когда вдвоём. Один делает хороший массаж руками от бедёр до икр, а второй или вторая - массирует и ласкает ступни ротиком. За 20 минут словно и не бегала час-полтора по корту. Бодрая, свеженькая, вся расслабленная. А потом еще в ванну отнесут, помоют, вытрут и побалуют всеми способами, которые мне придут в голову. В таких делах ценность фемдома особенно велика. Когда играла, ничего подобного, естественно, не получала. Обычно массажист один на всю команду и пока до него достишься, уже и не хочется. Только по назначенным часам можно было пользоваться им, а после игры вечно очередь, потому что прежде всего обслуживают тех, кому играть предстоит, а отыгравших потом, когда он освободится. У меня, правда, был серёжка, детский раб. Он мне после игр и тренировок ножки массировал и ласкал, но это уже дома, туда ещё добираться надо было. Т.ч., кроме душа, обычно, никаких удовольствий, а после хорошей нагрузки так приятно получить хороший уход за телом.
Рада за Машу, что она снова стала первой ракеткой мира по рейтингу. Она давно не была, лет 5, я думаю. 2 года назад, примерно, сменила тренера и ей это явно пошло на пользу. И кроме тренера с ней ездит целая команда, которая её обслуживает. Администратор, массажист, врач, диетолог, тренер по общефизической подготовке, у некоторых даже повар есть. Попробуй предложи себя в качестве члена команды. Там глядишь, и трусики получишь после игры. Представляю насколько они ароматные должны быть...

 

Здравствуйте, Госпожа Ника!

У меня вопрос по теме (разговора))). Чем спортсмены мажут ушибы?

 

Поздравляю Вас,Госпожа Ника!!!
Россия - Чехия: 4 : 1
Тоже,как и Шарапова играли в красных (не трусиках) трусах.
Признаюсь,что одних трусиков Марии мне бы было маловато.Меня это особо не заводит.Лучше бы я Её всю вылизал!Обязательно после тренировки:потную,сочную и горячую!
Ну,а если бы это происходило у Ваших Ног Прелестных,тогда уже всё иначе...Вот только Вы избегаете разговоров о прислуживании семейной паре Господ или же просто паре.
После тренировки,Госпожа желает секса,а куни - это же не полное удовольствие.Вот и получается,что раб или рабы обязаны обслуживать и ублажать именно Пару,а не одну Хозяйку.Это уже будут настоящие (Ваши) оргазмы!

 

Привет, Глен!
Вообще-то, я не специалист в спортивной медицине, как и в медицине вообще. Мой опыт ограничен собственными травмами, которых в теннисе не так много, как в футболе или хоккее. Но могу поделиться своим малым опытом.
Ушибы очень разнообразны. В принципе, любую травму, от удара называют ушибом, если это не перелом и не трещина. Бывают тяжёлые ушибы с одновременным вывихом суставов или растяжением связок.
Тогда лечат не сам ушиб, а вывих или растяжение. Если же брать чистые ушибы, то убедилась на себе, что лечить ушибы трудно, но можно помочь, уменьшить боль, снять гематому, если есть. Для этого к опухшему месту прикладывают лёд, завёрнутый в марлю или в ткань. Можно и бутылку с очень холодной водой. Во время игры замораживают быстро действующими спреями. Тогда можно продолжать играть, а без этого играть очень трудно, потому что при сокращении мышц близких к повреждённым тканям, боль особенно сильная. С заморозкой играла даже при небольших вывихах и даже забывала в пылу борьбы о травме.
Зато потом, когда действие заморозки кончается, боль куда более сильная.
На счёт смазывания, я не очень помню, чтобы мне смазывали ушибы. Если есть ссадины или порезы, естественно, обрабатывают сразу йодом или другим дезенфицирующим. Если в результате ушиба пострадал, скажем, голеностоп или кисть руки, а это часто бывает, надо туго забинтовать, чтобы зафиксировать сустав. Инчае повреждённая зона может расшириться и заживание будет гораздо более долгим.
Мазей же не помню. Какие-то народные способы лечения на мне бабушка
испытывала - смазывала какими-то натуральными продуктами, но я тогда мало интересовалась чем именно. У меня мягкие ткани достаточно эластичны, и ушибы проходили довольно быстро. Хуже при растяжениях.
Эти травмы болючие, даже спать иногда не могла по полночи.
Но в теннисе это чаще всего бывает при плохой физ. подготове, когда организм работает с чрезмерной нагрузкой. Я много плавала, бегала, потела на тренажёрах, никогда не сачковала на тренировках по общефизу, т.ч. Бог в основном миловал от тяжёлых травм. Мелкие были, конечно, без этого в спорте не бывает.
А почему тебя заинтересовал такой вопрос? Ты чем-то занимаешься?

 

Привет, муся муся!
Вылизать Шарапову всю с головы до ног, я думаю, найдутся немало желающих. Но у неё есть для этого бойфренд, двухметровый баскетболист, т.ч. с этим у тебя вряд ли что получится.
А с чего ты взял, что я избегаю разговоров о прислуживании семейной паре Господ? Не помню такого. Просто у меня в этом опыт очень мал - примерно месяц с небольшим соместного доминирования с домином.
А я предпочитаю не теоретизировать, а основываться на опыте.
Но я знаю несколько таких пар Госпожа-Господин с общими рабами и рабынями. Наблюдала их близко. Это, конечно, не собственный опыт, но тоже какое-то представление даёт.
А что именно тебя интересует в таком служении? Если задашь тему, с удовольствием приму участие в обсуждении. Если есть вопросы на эту тему, задавай. Ты знаешь, я всегда стремлюсь ответить всем, когда есть знания и возможность.
Что же касется моих МЧ, а теперь и мужа, то они все были в Теме пассивами. Нижние им могли присдуживать, но не тематически, а скорее ванильно. Только джульке и иногда юльке дозволено больше, они нам служит в постеле. В основном джулька. Рабам доступ в спальню при муже закрыт. Нравится им это или нет меня меньше всего волнует. Это их доля тематическая.
Но и рабыньки в постели служат большей частью мне, хотя кое-что я приучила Жана принимать от рабынь. Но, опять же, он не тематик, строго говоря, и они для него просто прислуга. Он не ловит кайф от власти над другим существом, от поклонения и обожания в чистом виде (без сексуальных посягательств).
Поэтому я и не смогу никогда сделать из него Господина. Но я и не стремлюсь, он мне нравится именно таким, как есть. Ванильным джентельменом с очень терпимым характером и широким кругозором, принимающим все мои тематические жуки с пониманием.
У нас как-то сложилось с самого начала, что о Теме мы почти не говорим. Просто это есть в нашей жизни и каждый принимает это согласно своих принципов и понимания.

 

Здравствуйте, Госпожа Ника!

Я чел достаточно осторожный и не безбашенный, поэтому тоже пока без тяжелых травм обхожусь по счастью. Но совсем без этого не выходит.
Неделю назад полетел с велика. Полетел красиво. Приземлился нормально - на руки. Но во время падения очень сильно защемило ногу между рулем и рамой. Предполагаю, что рама пришлась как раз на колено, а руль с обратной стороны чуть выше на сухожилия. Первую минуту мог только ползать от боли. Потом встал и как-то дальше поковылял.
Постепенно заживаю. Сустав вроде в норме почти уже, а сухожилия заживают медленно. С подъема нормально, а к вечеру уже хожу как капитан Сильвер, колено опухает и болит. Первую ночь почти не спал толком, сильно знобило. Но, я считаю, что отделался легким испугом. Могло быть куда хуже, хотя и так мало не показалось. Хорошо бы без последствий обошлось...

 

Привет, Глен!
С коленом не шути. Если боль не становится меньше со дня на день и при этом еще опухает, надо показать ортопеду. Возможно сделать снимок. Колено - это очень непростая конструкция со множеством мелких хрящиков, связок и особенно чувствительных двух менисков.
При повреждении или разрыве даже одного из них от удара могут быть очень неприятные последствия. Пугаться не надо, но надо показаться врачу. Он определит тяжесть травмы и назначит лечение.
Самое главное в проблеме с коленом - это не запускать. Дело в том, что
именно колену невозможно практически обеспечить покой и снять нагрузки с него. Для этого надо всё время лежать. А, если ты двигаешься, то нагрузки на колено неизбежны, его не зафиксируешь практически, хотя спортсмены часто пользуются наколенниками, но это предохраняет от травмы и чрезмерных нагрузок на колени, но при травме не очень помогает. Даже при хождении с прямой ногой, не сгибая колено, невозможно избежать нагрузки. Это не простой ушиб, скорее всего. Под простым ушибом в спорте обычно понимают повреждение мягких тканей. В колене же есть множество мелких элементов очень чувствительных к ударам.
Т.ч., не жди больше и иди к врачу.
Скажет, что это просто ушиб, прекрасно. Услышишь как лечить или облегчать боль, а там и пройдёт. Но, если требуется серьёзное лечение - какие-то процедуры, прогревание или лекарства, то надо выполнять, что предпишут.
Желаю тебе быстрого исцеления и не лихач на своём велике.

 

Приветствую Глен.

Глен, меня серьезные травмы слава богу (тьфу, тьфу, тьфу) тоже миловали и тем не менее без них тоже не обходилось. Не стану рассказывать "страшилки", хотя повидал всякое, а перейду сразу к твоему случаю. Года 2-3 назад, я, так же как и ты, полетел с велика и тоже на руки, правда все было еще более удачно. Я только ободрался и "выбил" палец. Если нее знаешь, что это такое, то это когда палец под действием внешней силы на какое-то время выскакивает из сустава, но возвращается обратно. Нет ни вывиха, ни тем более перелома, просто травмируется суставная сумка и окружающие ее связки и мышечные ткани. Дело насквозь житейское. Мальчишкой со мной такое случалось не однажды, поэтому я спокойно ждал когда немного спадет отек и синюшность у сустава и когда это место перестанет отзываться болью при нажатии, чтобы потом начать разрабатывать сустав. Только через неделю я забеспокоился, потому что боль при нажатии не проходила. Заподозрив трещину, я таки решил отправиться к травматологу, и по разным причинам провозился еще неделю. Оказалось, что трещину слава богу нет, но внутренние ткани уже успели зарубцеваться, причем эти рубцы очень сильно ограничивали эластичность этих тканей. Так что травматолог меня отругал, сказал, что возни теперь в лучшем случае будет в 2-3 раза больше, чем если бы я пришел сразу. В общем полную подвижность пальцу я вернул только месяца через 2, вместо изначальных 2-3 недель (причем мог и не вернуть) и еще больше полугода палец не "держал" физической нагрузке, т.е. нормально функционировал только на холостом ходу.
Глен, прости, что тка много слов, просто я хотел тебе на собственном примере показать, что промедление в таких вопросах очень чревато. Это маленькие дети регенерируют достаточно быстро, но и то не беспредельно, а у взрослых с этим труднее. Конечно в моем случае спортивная медицина существенно облегчила бы мне жизнь, хотя бы потому, что там наработаны восстановительные методики, есть куча тренажеров на все случаи жизни, но сначала нужно точно определить, который их всевозможных случаев именно твой и вот тут без врача и как минимум рентгена не обойтись никак. Ортопед, как советует Госпожа Ника, наверное правильный вариант, но я бы посоветовал тебе сначала пойти к хорошему хирургу-травматологу, чтобы как следует разобраться, что же именно произошло. В этом случае ортопеду будет потом гораздо легче работать.

Но хирург нужен хороший, а не тот, кто не глядя по первому подозрению накладывает гипс, или наоборот говорит: ну что Вы батенька беспокоитесь, ну да, ушиб, ну да болит, ну да гематома, ну а чего же Вы хотели. Сейчас все рассосется и Вам будет легче.

Глен, все последний пример, несколько дней тому назад у меня запершило в горле, потом иногда начал беспричинно пробивать кашель. Участковый "врач" посмотрел и сказал: ну да, горло красное, температуры нет, в общем нериятно, но ничего особенного, побольше теплого питья и избегайте сквозняков.
Я в общем честно выполнял все рекомендации, но лучше как-то не становилось (правда хуже - тоже). Сегодня разобравшись с самыми срочными делами решил еще раз пойти к врачу (другому). Рентген, на который меня прошлый раз не направили, показал - пневмония.
Так что Глен, мой тебе совет - как можно быстрее к врачу, по-возможности к хорошему, но уж рентген, хотя бы, нужно сделать.

Глен, пусть у тебя все обойдется, а я пошел болеть, а то устал, что-то.

 

Здравствуйте, Госпожа Ника!

Да, Вы правы. Конечно, надо показаться врачу. Только вот, не хотелось случайно к плохому попасть в торопях. Это может быть натуральный несчастный случай.
Но сегодня мне уже порекомендовали спеца хорошего, якобы. Завтра буду звонить.
Не лихачить на велике обещаю! Но это было от невнимательности. Вообще-то я тихий))
Там основная нагрузка на сухожилия пришлась. С внутренней задней стороны чуть выше колена. Сейчас боль не усиливается. Скорее, проходит, но очень постепенно. Но, я не обольщаюсь. Врач может обнаружить повреждения. Надо осознавать реальность - очень уж больно было. А может и сойдет с рук...))
Бог с ней, с этой травмой. А то грусть находит.
Что нового в Вашей тематической жизни, Госпожа Ника? Не очень дерзкий вопрос для нижнего?

Привет, Северин.

Собственно, все уже написал в посте Госпоже Нике. Добавить нечего.
Спасибо за пожелание.

 

Добрый вечер Глен.

Глен, я тоже надеюсь, что сойдет с рук, хотя бы потому, что на собственном опыте знаю, что сила боли не всегда связана с величиной повреждений.

Удачи.

 

Привет, Глен!
Молодец, что идёшь к врачу, а м.б. уже и был. Надеюсь, что ничего серьёзного у тебя не найдут.
Нового в моей тематической жизни пока только то, что приехала в Париж Грета и мы с Викой проводим с ней почти всё свободное время.
Собрали девичник из всех наших, кто сейчас в Париже. Было здорово.
Грета продемонстрировала высший класс служения своей свиты.
Даже на достаточно опытных домин из нашей тусовки произвела впечатление. Выставила на аукцион двух рабов и рабыню за приличные деньги (в клубе), их купили почти мгновенно. Вот, что такое авторитет супер-домины. Один продавался как рысак из конюшни Госпожи Греты. Так на нём и было написано. Я давно не была в клубе и меня просто донимали желающие узнать, что случилось, куда я пропала. Некоторых я даже не могла вспомнить, хотя по их словам, мы близко общались.
В моей жизни столько событий произошло за последние полгода, что помнить всех знакомых домин из клуба я не в состоянии. Подумывала даже прекратить членство, всё-таки, плачу деньги зря, но Вика отговорила и сказала, что внесёт сразу за год вперёд, чтобы я не прекращала.
Получила от меня хороший нагоняй за свои миллионерские замашки. Я сама в состоянии платить, просто времени нет теперь по ночным клубам расхаживать. Но вчера получила кайф, поскольку давно не была.
Вот, и все новости. С серёжкой пока ничего не ясно и я ничего не решила.
Ближайшее время покажет.
Желаю тебе полного излечения и всех остальных благ.

 

Здравствуйте, Госпожа Ника!
Есть вероятность, что сошло мне с рук падение. Врач на ощупь обнаружил только приличную гематому. Ну и сильный отек. Его и на глаз видно. Сказал, что травмы точно нет. Прописал мазилки какие-то (как я предположил тогда наугад про спортсменов))) и противовоспалительное. Помогает. Так что зря я тут шороху навел... Извиняюсь!))

Грета продемонстрировала высший класс служения своей свиты.
Даже на достаточно опытных домин из нашей тусовки произвела впечатление. Выставила на аукцион двух рабов и рабыню за приличные деньги (в клубе), их купили почти мгновенно. Вот, что такое авторитет супер-домины. Один продавался как рысак из конюшни Госпожи Греты.

Госпожа Ника, если бы я не узнал от Вас (а раньше я этого не знал), что сексуальное влечение к женской ножке может иметь какую-то связь с такими штуками, то не поверил бы. Не могу себя в такой ситуации представить. Да еще и счастливым. Надо думать, десятки лет маскировки заштукатурили мои тематические чакры наглухо. Но это естественно. Актер должен сам поверить в свою роль, только так он сможет обмануть зрителя. Но это предположение на тот случай, что чакры были в принципе.
У Сережи в Теме пока не очень складывается, как я понял. Жаль. Я уверен, что Вы найдете решение.
За пожелания (желания) спасибо! Стараюсь верить, что Ваши сбываются!

 

Привет, Глен!

Есть вероятность, что сошло мне с рук падение. Врач на ощупь обнаружил только приличную гематому. Ну и сильный отек. Его и на глаз видно. Сказал, что травмы точно нет. Прописал мазилки какие-то (как я предположил тогда наугад про спортсменов))) и противовоспалительное. Помогает. Так что зря я тут шороху навел... Извиняюсь!))

И слава Богу! Очень рада такому исходу.
И никакого шороху не заметила. Правильно, что спросил совета. Значит, есть мази, а я и не помню, а м.б. и не пользовалась особо никогда.

Госпожа Ника, если бы я не узнал от Вас (а раньше я этого не знал), что сексуальное влечение к женской ножке может иметь какую-то связь с такими штуками, то не поверил бы. Не могу себя в такой ситуации представить. Да еще и счастливым. Надо думать, десятки лет маскировки заштукатурили мои тематические чакры наглухо. Но это естественно. Актер должен сам поверить в свою роль, только так он сможет обмануть зрителя. Но это предположение на тот случай, что чакры были в принципе.

Хороший актёр зрителя не обманывает. Он действительно живёт свою роль в те несколько часов, что пребывает на сцене. И очень многое может нам открыть в нас самих через своё проживание на сцене.
В Теме, тем более, нет обмана. Это игра подобная театру, поскольку всё условно - декорации, костюмы, роли, но одновременно это и жизнь, поскольку каждый воплощает свои настоящие желания, эмоции, ощущения, а вовсе не изображает их.
Такая фальш или притворство в Теме не срабатывают. Разве что с путанами.
Любая настояща Госпожа мгновенно почувствует, у её ног не раб, а халтурщик. У серёжки не получилось, так сложилось. Но его ведь и не обучала ни одна опытная Госпожа. Когда он был моим детским рабом, я и сама ещё ничего не знала о Теме и у нас было всё чисто интуитивно и скорее это была романтическая и отчасти тематическая игра в богиню (он и обращался ко мне Богинька, мы не знали, что это называется Госпожа) и поклоняющегося ей фана. Я, хоть и опустила его кое-как, но обучить толком не успела. Задатки у серёжки прекрасные, он во всём талантлив, но конкуренцию с очень опытным и прекрасно обученным рабом серёжка не выдержал. Сказалась школа матери его нынешней Госпожи - очень опытной и крутой домины.
Её даже Гретка знает. Но я надеюсь, что вместе с Викой мы пристроим сережку в хорошие руки. А ещё больше я хотела бы, чтобы он вместо Темы завёл себе семью, а уж там видно будет сможет ли он прожить без Темы. Он может на худой конец оставаться моим рабом и изредка получать сессии, когда будет в Европе или я буду в Америке. Зато у него будет семья, любимая женщина и всё, что требуется любому челу в конечном итоге. Сколько можно просто валяться у чьих-то ног, надо подумать и том, что ему четвёртый десяток вот-вот предстоит разменять.

За пожелания (желания) спасибо! Стараюсь верить, что Ваши сбываются!

Мои пожелания тебе тоже остаются в силе и они очень часто сбываются. Не всегда так, как я себе их представляла, но чаще всего даже лучше, хотя это и не сразу бывает понятно.
Т.ч. постарайся не лихачить на велике, но зато проявить себя ассом в отношениях с женским полом. Чтобы в конечном итоге надеть майку лидера, как это принято в многодневных велогонках...

 

Здравствуйте, Госпожа Ника!

И слава Богу! Очень рада такому исходу.
И никакого шороху не заметила. Правильно, что спросил совета. Значит, есть мази, а я и не помню, а м.б. и не пользовалась особо никогда.

А я про мази наугад сказал)) Это чистое совпадение! Ловлю себя на том, что и не заметил бы его, если бы Вы не заметили. Ведь могло быть что-то другое...

Госпожа Ника, если бы я не узнал от Вас (а раньше я этого не знал), что сексуальное влечение к женской ножке может иметь какую-то связь с такими штуками, то не поверил бы. Не могу себя в такой ситуации представить. Да еще и счастливым. Надо думать, десятки лет маскировки заштукатурили мои тематические чакры наглухо. Но это естественно. Актер должен сам поверить в свою роль, только так он сможет обмануть зрителя. Но это предположение на тот случай, что чакры были в принципе.

Хороший актёр зрителя не обманывает. Он действительно живёт свою роль в те несколько часов, что пребывает на сцене. И очень многое может нам открыть в нас самих через своё проживание на сцене.
В Теме, тем более, нет обмана. Это игра подобная театру, поскольку всё условно - декорации, костюмы, роли, но одновременно это и жизнь, поскольку каждый воплощает свои настоящие желания, эмоции, ощущения, а вовсе не изображает их.
Такая фальш или притворство в Теме не срабатывают. Разве что с путанами.
Любая настояща Госпожа мгновенно почувствует, у её ног не раб, а халтурщик.

Госпожа Ника, это все верно. Мы в смысле слов путаемся. Я не имел ввиду то, что актер выходит на сцену с сознательным намерением обмануть зрителя. Но это происходит само собой. Мы за тем и приходим в театр. Если грубо, то актеры инсценируют некую ситуацию с определенными образами, которая заставляет нас реагировать подсознательно, вызывая определенные эмоции. Собственно обман и есть. Обман нашего восприятия. Повторюсь, речь идет не о мошенничестве. Чем больше актер верит в свою роль, тем больше шансов у него "обмануть" восприятие зрителя, который в свою очередь именно этого от него ждет и даже любит его за это.
Вобщем, примерно так, как Вы Тему описали выше. Госпожа поймет, что у ее ног не раб, а халтурщик, если он не вызовет в ней определенную эмоцию. А она в нем, кстати...)) Вот я Вас, Госпожа Ника, сразу ото всех отличил. Но я ведь только обманул свое восприятие...

Но я надеюсь, что вместе с Викой мы пристроим сережку в хорошие руки. А ещё больше я хотела бы, чтобы он вместо Темы завёл себе семью, а уж там видно будет сможет ли он прожить без Темы. Он может на худой конец оставаться моим рабом и изредка получать сессии, когда будет в Европе или я буду в Америке. Зато у него будет семья, любимая женщина и всё, что требуется любому челу в конечном итоге. Сколько можно просто валяться у чьих-то ног, надо подумать и том, что ему четвёртый десяток вот-вот предстоит разменять.

Пусть валяется на здоровье... Я вон уже пятый давно разменял, и без семьи... И ничего... Все в порядке в принципе. А зачем же вы его опускали, Госпожа Ника, если ванильной судьбы желаете? Или не чисто ванильной?

Мои пожелания тебе тоже остаются в силе и они очень часто сбываются. Не всегда так, как я себе их представляла, но чаще всего даже лучше, хотя это и не сразу бывает понятно.
Т.ч. постарайся не лихачить на велике, но зато проявить себя ассом в отношениях с женским полом. Чтобы в конечном итоге надеть майку лидера, как это принято в многодневных велогонках...

А как проявить себя ассом в отношениях с женским полом? Что для этого нужно делать? Я не знаю. Майку лидера? Но я не умею конкурировать. Меня это не заводит. Я ухожу от этого в жизни.

 

Привет, Глен!

Пусть валяется на здоровье... Я вон уже пятый давно разменял, и без семьи... И ничего... Все в порядке в принципе. А зачем же вы его опускали, Госпожа Ника, если ванильной судьбы желаете? Или не чисто ванильной?

О тебе я уже всё сказала в личке. Здесь личную жизнь обсуждать не будем, но ты моё мнение на этот счёт знаешь.
Теперь о серёжке. Почему опустила? Потому что он об этом умолял и я ему когда-то это обещала, а я стараюсь своё слово держать. Если это в пределах моих возможностей.
Ванильная и тематическая жизнь - вещи разные. Я живу и той и другой жизнью и хочу того же от нижних и стараюсь им в этом помочь, чем могу.
Знаю по опыту, что врождённый нижний, а серёжка, несомненно, таков, всё равно никуда не уйдёт от этой своей страсти. Но при этом вовсе не нужно отрешаться от ванильной жизни, не иметь семью и детей. Тема не может заменить всё на свете. Я об этом твержу здесь регулярно и с этим даже Грета согласна. Расходимся мы только в том, что для неё всё человечество делится на верхних и нижних, а я не распространяю тематические свойства людей так широко. Даже если в каждом и есть какие-то изначальные зёрна доминирования или подчинения в период полового созревания, то у большинтва это всё надёжно подавлено и сказывается только очень косвенно через проявление характера.
Грета же убеждена, что самая нормальная структура общества во всех масштабах - от любого коллектива до всего человечества в целом, - это, когда огромая масса нижних от рождения и по призванию служат сравнительно небольшой касте господ, касте избранных. При этом только такое служение и поклонение может дать нижним счастье, а верхним получить то, что им предназначила природа.
Я поначалу приняла её (в самый первый год знакомства) за убеждённую нацистку с их теорией полноценных и неполноценных рас. Но оказалось, что угодила пальцем в небо. Нацистов она не выносит (включая и нео, которых в нынешней Германии немало). А расовые теории считает полным бредом. Она даже как-то сказала мне, что только такой абсолютный безумец и извращенец, как Гитлер, мог провозгласить немцев расой господ. Немцы, уж если обобщать, что глупо, но просто для прояснения истины, являются в своём подавляющем большинстве типичгыми рабами - исполнительными, послушными, дисциплинированными и мечтающими подчиняться.
А Гитлер страдал комплексом врождённого и нереализованного раба самого крайнего пошиба - мазика со склонностью к самым крайним формам мазохизма.
И, чтобы избавиться от этих комплексов нереализованности устремлений, которых сам стыдился, убеждал себя и других, что принадлежит к высшей касте и заодно всех немцев приобщил к этому.
Честно говоря, я была ошарашена поначалу. Услышать такое от немки...
Но это мнение Греты и сказано было не в результате каких-то обид и злости. Я вообще не видела Гретку злящейся или обиженной. Она действительно так думает.
Она считает, что общественная мораль извратила природу людей, провозгласив равенство всех и при этом это самый большой обман, поскольку никакого равенство ни одному обществу ни разу не удалось обеспечить. По той причине, что его просто нет в природе, а создать нечто вне природы мы не в состоянии, будуи сами её проявлением. Опровергнуть доводы Гретки не так уж просто, но сердцем я чувствую, что она упрощает всё-таки природу людей. Например, Жан абсолютно нейтрален.
Он не верхний (не ловит кайф от подчинения ему других), и уж конечно, не нижний.
В какой-то степени он неформальный лидер и обладает очень сильной притягательностью для всех вокруг. Но ему не нужно никаких формальных признаков или проявлений своей власти. Он вообще обладает некой почти музыкальной гармонией в своих отношениях с людьми, почти со всеми вокруг.
Наблюдая его уже нескольо лет, пришла к выводу, что он каким-то удивительным образом сгармонирован со всем вокруг, причём, это, видимо, от рождения. И с самим собой, и со своей природой, и со свей профессией и потому ему и с людьми легко даются совершенно гармоничные и уровновешенные отношения.
Гретка не слишком знает Жана, но подумав, сказала, что он несомненно верхний и предназначен природой господствовать над нижними, но он и ему подобные потенциальные и нереализованные господа, - результат многих поколений, которым с детства внушают теории равенства и соответствующую мораль.
В отдельном челе это может состояться, но в обществе в целом гармония возможна только, если врождённые рабы реализуют своё предназначение, а врождённые господа своё. Вторые отдадут первым себя в пользование, а вторые возьмут на себя всю ответственность за нижних и за мир в целом. И не будет ни войн, ни взаимной ненависти, ни бесконечных обид, интриг и обманов. И приводит в подтверждение своих слов тот факт, что в настоящей Теме ничего подобного нет.
Комментировать её слова не буду, хотя спорю с ней постоянно.

 

Здравствуйте, Госпожа Ника!
По тому, как Госпожа Грета видит идеальный социум, можно сказать, что живет она преимущественно темой и ей так вполне комфортно. Аналогично можно и Ваше мнение на этот счет объяснить отчасти. Вас в большей степени устраивает комбинированный образ жизни в плане темы и ванили. Вполне логично выглядит, что Вам ближе более демократичные взгляды на эти вопросы, чем у Госпожи Греты. Я свое мнение высказывать не стану, поскольку не вижу мир идеальным на уровне фантазий. В реальности вижу все больше обратного.
А из мнения Госпожи Греты мне не понятно что подразумевается под "комплексом врожденного и нереализованного раба". И про Гитлера то откуда ей это известно вообще... Или это было предположение?
На счет теорий равенства и морали, тут она может не опасаться этих факторов. Никакая мораль никогда не переделает сущность человека. Ни коммунистическая, ни христианская, ни серо-буро-малиновая. Это все игра похлеще темы. Будут войны, взаимная ненависть, обиды, интриги и обманы. Всегда. Печально, но фак. Любая социальная ситуация складывается из частных интересов. Общественная мораль на уровне любой группы любого масштаба может существовать только при взаимовыгодных условиях. Как только интересы начнут расходиться (а это рано или поздно происходит), мораль лопнет как мыльный пузырь. Точнее, для кого-то она еще останется таковой (моралью), но тот, кто перестал в нее верить, скорее всего просто воспользуется этим.
Госпожа Ника, так а чем конкретно, услышанным от немки, Вы были ошарашены?

 

Добрый вечер Госпожа.

Госпожа, Ваш слуга сашу умоляет Вас простить его, но, во первых ему кажется, что в эту цитату вкралась опечатка, которую он позволил себе дерзость попробовать исправить, а во вторых он, возможно, не совсем понял контекст Ваших бесед с Госпожой Гретой, но лично для него то что здесь написано, прямо сказать, не слишком приемлемо. Госпожа, Ваш слуга готов отдать себя в пользование Вам и/или Вашим подругам, но вот отдать Вам или им принятие решений касающихся его жизни и судьбы, а следовательно и ответственность за принятие этих решений, вот на это Ваш слуга вряд ли способен согласиться.
Госпожа,простите Вашего слугу, но с его точки зрения любой дееспособный человек должен сам принимать подобные решения и отвечать за них. Да, Госпожа, найдется много людей хотевших бы возложить ответственность за принятые ли принимаемые ими решения на "дядю" или на "тетю", но на взгляд Вашего слуги в Теме со стороны нижних, это вряд ли приемлемо, как неприемлемо, например, для Вашего слуги ванильное рабство, в котором действительно одни служат, а другие отвечают за жизнь и судьбу тех, кто им служит, поскольку первые лишены возможности выбора своей судьбы. Не избегают этой возможности выбора и соответственно ответственности, а именно принципиально лишены ее. Госпожа, простите Вашего слугу, но уж совсем неприемлемо для него, если кто-то начинает решать за человека, что он нижний и соответственно должен отдать себя в пользование, или про себя, что он верхний, и соответственно имеет право принимать решения за тех, кого считает нижними. Госпожа, вот это, с точки зрения Вашего слуги, в конечном итоге и есть расизм.

Госпожа простите Вашему слуге эти рассуждения.

Ваш слуга саша.

 

Доброго времени, Госпожа Ника!

Госпожа Ника, насчет взглядов Госпожи Греты, Вы, по-моему, здесь, как и она, путаете нижних в Теме и нижних в ванильной жизни, эти вещи могут быть противоположными, для нижних в Теме есть как раз большая мотивация стремиться быть вышними в чем-то в ванильной жизни. Тот же Гитлер стремился вырастить элиту (причем, начиная с СС, распространить в конце концов на все народы, то есть не ограничиваясь только немцами), но для того чтобы разводить породистых собак не обязательно самому быть породистой собакой, и роль «устроителя» здесь где-то выше. Я думаю, в душе Гитлер где-то сознавал свое превосходство «гениальной личности» над дебелыми белокурыми бестиями, хотя во многом и заблуждался в своем мировоззрении. Он же полагал, что женщины в ванильном плане – это нижний пол по отношению к мужчинам, и в политике, к примеру, им делать вообще нечего (ну, за редким исключением). Тот же Сталин, нижний в Теме, – вершина советского государства, а Гитлер – немецкого. Гитлер видел одного стоящего себе конкурента в политике – Сталина. Сталин – Гитлера. Из женского пола Сталин – ну, может, только Голду Меер (и то «женщину в брюках»). Лично я никакой Госпоже своего места под ванильным Солнцем не собираюсь уступать, а уж тем более лицу мужского пола. Борьба… И это должно решать кто там верхний, а кто нет. Да и уступать мне нечего. В той области, где я наиболее силен, я вообще со стороны женщин конкурентов не вижу (не говоря уже о Госпоже Грете с ее воззрениями - в чисто ванильном плане). Понятно, что во всем нельзя быть превосходящим, но в чем-то надо стремиться быть выше всех. И большинство участвует в этой извечной борьбе, и «рабы» никогда не согласятся быть рабами, они будут восставать, сбрасывать новых господ, и этот кругооборот бесконечен. В том же СССР на смену одному господствующему классу пришел другой, только с иными идеями, на другой волне, и это случилось неизбежно.

 

Доброй Ночи,Госпожа Ника!!!

Вот помню где-то тут у Вас рассказ короткий:
Вы у себя в студии (пишу всё примерно),там же какой-то раб "студент"...
Кажется в туалете,он ублажает орально богатую француженку...
И дальше,Вы комментируете,что Она ещё многое не познала в Теме или не ощутила,а уже желает дабы этот раб ублажал Её и мужа...

Поэтому и возникает вопрос: почему одних Дам возбуждает и заводит тема прислуживания раба Господам,а Вас кажется нет?
Возможно я ошибаюсь.
Для интереса ещё вот:
Из Дневника
Мои интересы в теме:
1. Какие будут основные бытовые обязанности нижнего?
Бытовое рабство в Моем понимании включает в себя много аспектов. Квартира - уборка, готовка, глажка, стирка, наведение порядка, хождение по магазинам. Все бытовые функции которые необходимы для жизни. От ванили отличие лишь в форме их выполнения (одежда. поза, тон..) и в методах поощрения и наказания за хорошо выполненную или наоборот недоделанную работу.
Гараж - мытье машины, уборка в гараже, возможно вождение машины(при наличии прав)
Домик в деревне - работа на огороде, работа в саду, уход за лужайками
Баня - топить и парить..
Работа - если навыки нижнего будут Мне полезны и интересны в Моем бизнесе
2. Будут ли окружающие знать о формате отношений?
В Моей жизни есть очень маленький круг тематических знакомых, они безусловно будут в курсе. Для всех остальных будет легенда)) – нанятый помощник по хозяйству.
3. Практикую ли Я публичные унижения?
Я против публичности. И Я против деградации личности нижнего и полного ее отрыва от социума.
4. Есть ли у Меня ванильные отношения?
Да, у Меня есть ванильные отношения. Я живу в браке. В идеале ищу нижнего, би-универсала, который готов служить паре. В реале, Меня могут устроить отношения с гетеро-нижним, который будет подчиняться паре только в бытовом аспекте.
5. Где нижний будет жить?
Жить нижний будет рядом со Мной, в квартире, в доме, и в других местах, где буду находится Я.
6. Где нижний будет спать?
Я могу точно сказать где нижний спать не будет – на Моей постели! А географическое положение места сна нижнего будет зависить от Моего настроения, желанияи поведения нижнего.
7. Что нижний будет есть?
Я думаю, что в этом вопросе не предполагается выкладка меню нижнего. Хотя наверное, это место для фантазирования – типа, «жрать ты будешь под столом, из собачей миски, объедки с Моего стола….» Обещаю, что нижний не будет голодать и страдать от нехватки витаминов))). А где, что именно и в какой позе мы определимся в процессе отношений. Однозначно не за одним столом со Мной
8. Вопросы безопасности нижнего?
Никаких практики допускающих вред здоровью или психики Меня не интересуют. УК РФ - Я тоже уважаю)))), все в рамках БДР ограниченное табу нижнего. У нижнего будет право на стоп-слово.
9. Туалетное рабство ?
В случаи ДОЛГИХ и глубоких отношений и при взаимном желании Моем и нижнего эти практики могут быть между нами, но на первом этапе отношений этого не будет. .
10. Моя ФИО?
В анкете указано Мое настоящее имя, думаю, что с точки зрения паспортных данных до личного знакомства этого достаточно. Недавно узнала о том, что история посещений на сайте БДСМ у Меня почему то в мужском роде. Я оказывается на сайте «БЫЛ», а не «БЫЛА»))) Техническая ошибка, при заполнении анкеты.
11. . Давно ли Я в браке?.Есть ли у дети?
В браке мы живем шесть лет. Мы живем вдвоем, без детей и не планируем эту ситуацию менять.
12. Чем мы занимаемся в жизни?
Мы занимаемся бизнесом в консалтинговой сфере. В общей сложности уже много лет. Свободный график работы. Хотя иногда загруженность бывает очень высокой.
13. .В какой город надо ехать?
Вопрос, на который Я отвечу лично, если ваш приезд будет для Меня интересен.
14. . Где конкретно Я живу, дом, квартира?
Я живу в летнем доме, все возможное время. Меня радует природа и плохая погода. Зимой, в основном, живу в квартире, потому что еще нет зимнего дома.
15. . Какое Мое финансовое положение?
неуклонно растущее.
16. Как давно в теме? Есть ли опыт.
Я в теме около 10 лет с относительным постоянством, учитывая, что жизнь наполнена и ванилью и работой, а поиск тематических отношений поглощает огромное кол-во времени и сил.
17. Как долго были постоянные тематические отношения.
Около трех лет. Прекратились потому, что это были отношения в Москве, в которую Я приезжала по работе, и проводила там много времени. Сейчас, Моя работа сместилась в регион, и Я решила найти нижнего «дома». Это новый для Меня формат и опыт: отношений не в гостях, а «дома».
18. . Есть ли у Меня судимости, и у мужа? - нет и нет
19. Знают ли родители о том, что у Меня будет раб?
Мои родители об этом не будут знать. Они в курсе, что Я нанимаю домработниц и помощников по дому за деньги, иногда предоставляя им возможность жить у Меня.
20. .Будет ли у Меня с нижним секс
Нет, не будет. Это исключено. У нас, конечно, будут определенные сексуальные отношений, но только в формате тематических практик. Что именно, как, когда, как часто – зависит от человека, который буде Моим нижним и желаний которые он будет у Меня вызывать. Тематический «секс» Мне интересен, он Меня возбуждает, доставляет удовольствие – но является вторичным в отношениях .
21. .Можно ли увидеть Мое фото и фото мужа, и фото вместе.
В анкете выложено Мое фото. Свое адекватного размера и качества фото Я отправлю на почту, в случаи своей заинтересованности в нашем общении, семейный архив высылать не буду.
22. Описание мужа:
36 лет, Рост 190, вес 89, спортивное телосложение, симпатичный, ухоженный, следит за своим здоровьем и фигурой. Не пьет, не курит, слушается жену (то есть Меня))). Волосы русые, глаза голубые. По гороскопу водолей, характер спокойный, уравновешенный, незамкнутый, уверенный в себе, неревнивый. Свитч.
23. Как муж относится к Моему поиску тематического партнера и к факту его приезда на ПМЖ в наш дом.
Положительно относится
24. Вопрос с регистрацией нижнего, при долгих отношениях (особенно волнует тех, кто проживает не в России).
Все юридические вопросы, и отношения с властями – если таковые возникнут Я решу. Но есть одно условие, если нижний живет в Моем доме, то в начале отношений (пока не возникнет доверие и уверенность), его паспорт живет в Моем сейфе. Думаю это понятная мера предосторожности. Это однозначное, обязательное условие!
25. Если нижний не имел опыта тематических отношений – готова ли Я его обучить, и воспитать под Свои желания?
Да, Я готова иметь отношения с неопытным, но старающимся соответствовать и готовым терпеть боль за свои ошибки.
26. Какие формы наказания возможны:
СМ-практики для Меня в основном форма наказания. Варианты возможны самые различные. Кстати, чистые мазы исключительно не интересны. Не собираюсь делать больно, для получения удовольствия.
27. От чего Я в основном получаю удовольствие в тематических отношениях.
В первую очередь, от Пси-садизма и регулярного выноса мозга. Старания и покорности нижнего.
Во-вторую, - осознание того что Я имею бытового РАБА и понимания, что это в том числе находится в интересах нижнего
В-третью – унижение и видение чувства страха и обожания в глазах нижнего
Только в ЧЕТВЕРТУЮ очередь, от физических практик .ФФ, куни, ануслинг, игры с дыханием, бондаж, воск, унизительное присутствие нижнего и служение нижним во время Моего ванильного секса, принудительное воздержание и удовлетворение нижнего.
28. Если нижний заболеет.-
Будем лечить. Но приехать должен здоровый. Первое, что будет сделано по факту приезда - это сдача всех анализов. Если есть ВИЧ или иная венерическая тема - отношений не буде
29. Финансовые отношения с нижним?
Ответственность нижнего доехать до Меня за свой счет. Всё заработанное ( если тема работы будет актуальна) или привезенное нижним, с момента начала совместной жизни, будет принадлежать Мне. Если Я решу, что нижний не будет работать, то содержание его будет Моей заботой.
30. Могу ли Я купить билет нижнему Сама?
При готовности нижнего передать все права на свою жизнь Мне заочно, до личной встречи и выполнения ряда условий – могу. Но скажу сразу – проще не начинать со Мной это разговор))) и найти возможность самостоятельно добраться до Меня.
31. Вдруг окажется, что нижний, выславшей свое реальное фото, все честно о себе рассказавший, приедет на последние деньги и категорически не понравится Мне внешне (такие чудеса тоже бывают)
Я оплачу дорогу назад сама. Но, если наши отношения не сложатся из-за непокорности, нежелания стараться, или по иной инициативе нижнего, то его дальнейший жизненный путь – его личная забота.
32. Степень свободы перемещения нижнего по городу и возможность ездить домой? - 1. исключена в формате свободы, только по Моему приказу и выполняя Мои поручения,
2 - обсудим по индивидуальной программе, но только после личного знакомства
33. Как нижний может доказать Мне свою реальность?
Только фактом своего приезда. Практика показала, что все остальные доказательства – не действуют. Так что, как бы нижний не был потенциально готов, и уже «у меня скоро отпуск» или «я уже скоро получу права» или «получу диплом» или «получу зарплату» или «найду деньги на дорогу» или ….. Я ждать не буду. Кто первый приедет и останется, тот и будет Моим рабом.
34. Могут быть исключения из пункта 32?
Да! исключение - когда нижний сообщает точно время, дату, прибытия, номер поезда, вагона и места. Подожду, встречу!
35. Почему Я ищу нижнего из другого города или даже страны.
Потому что Мне так удобно проще и безопасней.
36. Значение внешности нижнего для Меня.
Чем внешне привлекательнее окажется нижний, тем быстрее возникнет факт тематической близости в сексуальном аспекте.
37. Если нижний внешне окажется не в Моем формате?
Это не является непреодолимым препятствием для развития отношений. Но, безусловно, потребуется некоторое время для того, что бы привыкнуть к появлению «чужого» человека. И в этом случаи скорость развития отношений зависит от старания, терпения и отдавания нижнего.
38. Как начинаются отношения.
Первый день - СНАЧАЛО БЫЛО СЛОВО: это разговоры, создание договоренностей, обсуждение форматов и деталей будущих отношений
Второй день – ПОЛОН МОЛЧАНИЯ И СОЗЕРЦАНИЯ: демонстрация нижним его послушания, старания, бытовой и тематической пригодности.
Третий день – ДЕЙСТВИЯ: Мое принятие нижнего в собственность.
Четвертый день - ЖИЗНЬ!

 

Привет, Глен!
С некоторым опозданием возвращаю старые долги - отвечаю на некоторые вопросы, на которые не сумела сразу ответить.

А из мнения Госпожи Греты мне не понятно что подразумевается под "комплексом врожденного и нереализованного раба". И про Гитлера то откуда ей это известно вообще... Или это было предположение?

Врождённый нижний никогда не сможет избавиться от тяги к тематическим отношениям с соответствующей доминирующей женщиной. Но многим удаётся подавить это желание и оттеснить куда-то в подсознание. И из своего опыта наблюдения и из разговоров с другими доминами, знаю, что часто это оборачивается куда более неприятными вещами, чем мирное, никому не мешающее служение Госпоже. Из такого нереализованного раба может получиться настоящий маньяк, в котором садизм и мазохизм (причём одновремено) могут достичь очень опасной формы. Грета имеет в виду, что фюрер был именно таким нереализованным нижним со всеми дикими комплексами нереализованной природы.
Отсюда и маниакальные теории и жажда безграничной власти, чтобы расквитаться с враждебным миром.
Никаких предположений Греты в этом вопросе нет. На Западе существует обширная литература по поводу тематичности Гитлера.
Есть показания двух немецких актрис комисси Нюрнбергского трибунала сразу после войны. Они не знакомы были друг с дружкой, но рассказали почти дословно одно и то же и пристрастиях вождя немецкого народа. Он занимался с ними Темой по всем правилам, обнаружив себя мазиком, причём самого крутого пошиба.
Есть и дневники его племянницы, с которой у него еще в молодости был довольно странный роман. Ей было 17 или около этого, а ему уже немало лет. Она описывала в письмах подруге с ужасом что он требовал от неё и что ей приходилось делать. И это очень близко к показаниям давух актрис. Были, видимо, и другие женщины, но те предпочли не распространяться на эту тему.
Кстати, племянница за их странную связь заплатила жизнью. Её нашли убитой в той квартире, которую они снимали вместе с Гитлером. Сканадал замяли, официальная версия, не помню, - то ли самоубийство, то ли несчастный случай.
Но большинство историков не сомневаются, что он её застрелил. Возможно, узнав о её чрезмерной болтливости.
Т.ч. в этом Гретка опирается на факты, которые сегодня уже никто не оспаривает.

Госпожа Ника, так а чем конкретно, услышанным от немки, Вы были ошарашены?

Тем, что она не только не признаёт за немцами или арийцами - не столь важно - право называться высшей расой, но считает их скорее нацией рабов. На самом деле таких наций нет, рабами могут быть отдельные люди, но не целые народы. Это только полный маразматик, вроде убеждённых нацистов, могут утверждать. И это говорит чистокровная немка - во многом очень типичная и далеко не самая худшая из представителей этого очень талантливого народа, давшего миру много гениальных учёных, писателей, композиторов и поэтов.
Естественно, Гретка не имеет в виду рабов тематических. Тематический раб в глазах Гретки - это весьма достойный чел. Она считает немцев в массе своей рабами ванильными. За их дотошность, дисциплинированность, покорность и старательность, доходящую иногда до идиотизма. Это слова Гретки и я не хочу никак их комментировать. Во-первых, не знаю немцев так, как знает она. А во-вторых, и это гавное, не считаю, что можно вообще приписывать такому большому числу людей некие общие качества. Всё-таки, люди индивидуальны, хотя с некотоыми проявлениями немецкой дотошности и сама столкнулась несколько раз и до сих пор вспоминаю о ней со смехом.

 

Здравствуйте, Госпожа Ника!

Врождённый нижний никогда не сможет избавиться от тяги к тематическим отношениям с соответствующей доминирующей женщиной. Но многим удаётся подавить это желание и оттеснить куда-то в подсознание. И из своего опыта наблюдения и из разговоров с другими доминами, знаю, что часто это оборачивается куда более неприятными вещами, чем мирное, никому не мешающее служение Госпоже. Из такого нереализованного раба может получиться настоящий маньяк, в котором садизм и мазохизм (причём одновремено) могут достичь очень опасной формы. Грета имеет в виду, что фюрер был именно таким нереализованным нижним со всеми дикими комплексами нереализованной природы.
Отсюда и маниакальные теории и жажда безграничной власти, чтобы расквитаться с враждебным миром.

С точки зрения психологии такой вариант наверное можно предположить... Только о какой тематической нереализованности идет речь, если у нас есть показания двух актрисс и дневники племянницы?


И из своего опыта наблюдения и из разговоров с другими доминами, знаю, что часто это оборачивается куда более неприятными вещами, чем мирное, никому не мешающее служение Госпоже.

Госпожа Ника, у Вас есть такой опыт, о котором Вы пишете?

 

Привет, Глен!

С точки зрения психологии такой вариант наверное можно предположить... Только о какой тематической нереализованности идет речь, если у нас есть показания двух актрисс и дневники племянницы?

Да какая же это реализация? С актрисами, да и с племянницей, я думаю, у него были просто ролевые игры. Он же не был их рабом. Есть очень большая разница между Темой и играми в неё. Хотя он таким образом хоть как-то удовлетворял свои тематические потребности. Кстати, не случайно он с очень раннего возраста страдал импотенцией. Это одно из распространенных явлений у врождённых нижних с подавленной тягой к подчинению. Без тематической добавки такому прирождённому рабу трудно получить оргазм. А с возрастом - просто невозможно. Они спасаются тем, что воображают себя в роли раба во время ванильного секса, но это с годами обычно перестаёт помогать. С этим явлением сталкивалась несколько раз и от других домин знаю. У нас в тусовке в Москве было несколько рабов, которые ушли из Темы на какое-то время и у них возникла проблема с секом. И только вернувшись хотя бы частично к реальной Теме, вернули себе потенцию.

Госпожа Ника, у Вас есть такой опыт, о котором Вы пишете?

Да, я сталкивалась с нижними, которые подавили или не смогли реализовать свои врождённые стремления и были пациентами психиаторов. Причём довольно трудными.
Дело в том, что не всякий психиатр способен понять причину полного разлада, а никто их таких нижних никогда не признается, естественно.
Но всё не так страшно, как, возможно, ты воспринял, прочитав мой пост. Я не имела в виду, что все подавившие в себе тематичность непременно становятся маньяками.
Просто, такая опасность существует. Но она есть при любом подавлении своей природы по каким-то причинам. На самом деле есть достаточно много нижних, которые смогли уйти из Темы и жить худо-бедно вне её. Конечно, чем-то расплачивались за это, но в жизни вообще за всё приходится платить - как за реализованное, так и за подавленное в нас.
Жан для меня пример чела, которые живёт в полной гармонии с собой и своей природой. Ещё - моя мама. Но и они, наверное, платят чем-то, хотя их Бог одарил с щедростью необыкновенной.
А как среди тематиков - сказать трудно. Там всё упрятано на большую глубину от постороннего глаза. И даже от других тематиков. Это уж очень личные и подспудные чувства, а то, что мы видим - это только внешние проявления их.

 

Это одно из распространенных явлений у врождённых нижних с подавленной тягой к подчинению. Без тематической добавки такому прирождённому рабу трудно получить оргазм. А с возрастом - просто невозможно.

Госпожа Ника, без тематической добавки не то что оргазм получить, даже намек на эрекцию не получить! Я напишу в личку...

 

Время тянулось чертовски медленно. Самолет, который должен перенести меня, в солнечный Париж, прибудет в пятницу. Сегодня, только понедельник. Русские называют понедельник трудным днем. Дьявол - в этой чертовой Сибири, все дни одинаково трудные

.Париж! Париж прекрасен этот город осенью. К тому же это наш город. Никто уже не сможет отнять его

.Меня постоянно куда-то тянет - в Мадриде, я хотела в дружественный Неаполь, потом в Прагу, Будапешт.

Везде где бы Хельга не появлялась, со своими очерками, ее всюду окружал праздник жизни.

Один парад, тут же сменял другой. Триумфальные шествия по Европе, бесконечные вечеринки во имя великой Виктории сверхчеловеков, над неотесанными стадами варваров, населявшими ранее, эти земли.

И поверьте, ей было глубоко плевать на горы трупов, реки крови, которые оставались, после (освобождения)

Военному репортеру, Хельге Браун, было безумно интересно, наблюдать за ходом войны,она считала себя летописцем великой победы. А страдания и смерть вокруг, лишь подогревали интерес, добавляли азарта, адреналин, переполнял кровь.

Это и составляло, от части, суть ее миссии, носясь с кинокамерой и блокнотом,по всему старому свету,она скурпулезно,фиксировала все,что происходило на фронтах, ее будущей империи.

Не только на фронтах. Хельга, также объехала, все лагеря смерти, в Польше - Бухенвальд, Освенцим Бельзец.

Везде ей оказывался достойный прием, не в чем не отказывая,с радостью выполняли любой каприз-

еще бы, сам фюрер - высоко оценил эту работу.

Ее интересовало все- устройство газовых камер,опыты

знаменитых, нациских хирургов,новые,болезнетворные вирусы, скорняжничество из человеческой кожи.

Все эти (достижения) с удовольствием демонстрировались для Хельги, с легкого разрешения администрации лагеря.

Если ей казалось, что кадр вышел, не очень удачно, все повторялось заново.

Бывало, что она, просила повторить, на пример, сожжение в газовой печи, пятисот человек, просто, для того, чтобы ощутить полноту своей власти.

Легкий каприз, два слова, и в печи, или газовой камере, в страшных муках ...погибало

Пятьсот человек.

- Подумаешь, рабы умирают, так это ради великого рейха.

Ради великой цели, и чуть- чуть, ради меня самой. Это-то, пожалуй, больше всего и льстило, доставляя почти сексуальное удовольствие. Еще бы! Жизни сотен людей зависели от одного ее слова. Хельга чувствовала себя Жульетой, из Де Садовского романа. или Клеопатрой, Мессалиной. Словом сильной мира сего.

В Бельзеце, она лично наблюдала ,как действует великая машина уничтожения. Прошлой весной, туда ,в товарных вагонах доставили 6 тысяч евреев. 1450 умерло в дороге. Остальных построили в шеренги , приказали сдать все ценное и раздеться. Женщин, тут же остригали на голо” - Эти волосы пригодятся, подводникам-из них получаются хорошие тапочки"... Пояснил ей коммендант лагеря Вирт. Ах !,Как тогда, это рассмешило Хельгу,польщенный толстяк комендант приказал ускорить дезинфекцию и лично начал стегать, тяжелым хлыстом, этот ленивый скот. Погода была прекрасная, такой солнечный, весенний день, хотя снег, кой где все еще лежал Хельга ни чуть не замерзла, и не устала, с удовольствием оставаясь на улице, наблюдать марш, в газовые камеры смерти. Женщины,мужчины старики, .все совершенно нагие, ежась от свежего ветра, в страхе прижимаясь ближе друг к дружке -проходили мимо дюжего эсесовца с таким-же хлыстом ,как и у Вирта, который громогласным голосом, издевательски говорил:"С вами ни чего страшного не произойдет,все что вам надо будет делать, это глубоко дышать.

Глубокое дыхание укрепляет легкие, помогает от инфекционных болезней. Хельга стояла чуть по одаль, с комендантом и смотрела на этот не прекращающийся, человеческий поток, чувствуя себя вершительницей судеб. Все это великий фюрер!

Только он, мог так, все продумать, мобилизовать страну, в кротчайший срок превратив ее в сокрушительный единый кулак, карающую десницу.

Наконец камеры были заполнены, но дизель, что-то заело, и пришлось прождать, еще сорок минут в ожидании пока его починят. Вирт предложил подождать внутри, выпить вина посмотреть трофеи ,но воодушевленная Хельга на отрез отказалась уходить. Свежий ветерок не много окреп к вечеру и Вирт нервно поежился.

- Надо бы размяться - эти мерзавцы, ужасно раскричались.

-Конечно, разомнитесь, мой смелый командор

Этим вы окажите не заменимую услугу нашему рейху Ха ха ха,

уймите их скорее. Ха ха ха.

И перевела треногу, с камерой, на удаляющегося Вирта, энергично подходившего к группе перепуганных людей.

Подойдя , он громогласно приказал всем заткнутся.

От приказа коменданта, крик, лишь еще больше усиливался, и Вирт, опьяненный одобрением Берлинской красотки, принялся жестоко их стегать

.Обессилев, от избиений, они падали на землю, а. солдаты, со смехом пинали ногами.

Мужчин, пытавшихся помочь - расстреливали на месте.

Превосходный материал!

Солнце спряталось, и Хельга вдруг почувствовала, что без движения замерзли ноги.

Она решила, что тоже окажет помощь великому рейху, поучаствовав, в этой забавной потасовке.

Подойдя поближе увидела, как женщина окровавленная, испачканная землей, обливаясь слезами пытается подняться ....Хельга, сокрушительным ударом, сапога, моментально отправила ее обратно в грязь.

Это так понравилось солдатам, что они принялись аплодировать скандируя,ободряли ее на новые кровавые подвиги. Еще несколько ударов окончательно стерли человеческий облик с лица этой, бедняжки .Армейские сапожки, из хрома, намного легче солдатских, но все же, старания Хельги тяжело обходились заключенным. Женщина лежала без движения в луже собственной крови и грязи,

а Хельга плюнув ей в лицо, улыбнулась и довольная собой, пошла искать следующих. Только что, какой-то мальчишка, лет шестнадцати, получив прикладом автомата по плечу, упал.

Не очень пострадав, пытается отползти в сторону, и тут, его настигает наша мужественная журналистка, и добивает острым каблучком, скорее всего сломав ему нос.

Парень - попытался закрыть голову руками, в панике спасаясь от жестоких ударов, но солдаты- изо всех сил желая услужить красивой гостье, растянули ему руки держа голову так, чтобы Хельга, без труда, могла в волю позабавится, избивая несчастного.

бесчисленные удары с поразительной жестокостью сыпались на голову обреченного паренька.

покуда он не обмяк, потеряв сознание, обильно окрашивая своей невинной кровью улыбающиеся лица солдат державших его.

Этому газовая камера не понадобится, улыбаясь заключил Вирт, с удовольствием наблюдая ужасную сцену.

Потеха продолжалась еще минут двадцать. Отправляя на тот свет и калеча невинных мужчин и женщин.

Вскоре- дизель был запущен и сотни, тысячи людей в жуткой тесноте корчась от боли умирали от смертоносного яда.

Когда все было кончено, Хельга прильнув к смотровому окну, с изумлением отметила, что люди не падали, а стояли! мертвые! - так как были прижаты очень плотно друг к другу.

Они, даже не могли упасть, выглядев, как базальтовые фигуры, застывшие в мертвом безмолвии.

Это так поразило Хельгу, что она долго не могла прийти в себя, зачарованно уставившись в смотровое окно.

Такого, даже ей не приходилось видеть. Вирт - еще много чего показывал; в тот день, целую коробку золотых человеческих зубов и коронок, которые вырывают у трупов, или даже у живых, если заметят, угощал французским коньяком, водил на просмотр целой горы человеческих тел, застывших в неестественных позах. Она там в задумчивости простояла примерно четверть часа, потом довольно улыбнувшись, предложила Вирту сфотографироваться на память на фоне ужасного апофеоза смерти.

Затем, поблагодарив за теплый прием, обещала составить подробный, и положительный отчет Гимлеру.

Попрощавшись, укатила дальше, в поисках материала, и новых приключений.

В то время, невозможно было представить, что милый ангелочек маркиза Вольганга Брауна, его единственная дочурка, застрянет здесь, в лесу, где-то под Курском, чуть ли не в окружении, считая дни до отлета в Париж.

А почему ее туда понесло? Романтика военных будней?

Победный парад в Москве?

Нет, целью ее визита являлся очерк, о женщине снайпере: Марте Салтыковой- Коль, прозванной божья кара, за то, что она убивала, медленно, сначала ,отстреливая руки, потом ноги, от души наслаждаясь процессом. Экзекуция, порой продолжалась около часа, иногда бывало и дольше.

Божья кара, не позволяла, своим жертвам умирать быстро

Если тебя угораздило попасть под прицел Марты - все!..

считай, что тебя постигла, божья кара - любили шутить солдаты.

Прослышав, об этой женщине, Хельга стала одержима желанием познакомиться с ней, написать статью, которая по ее мнению поднимет боевой дух армии.

Дело в том ,что Марта родившись в германии -по матери была русской помещицей, давным давно приехавших в Европу. И теперь она, сражается на родине, убивая соотечественников, во славу великого рейха.

Вот это материал!

А то, что для этого придется переться, в далекую и холодную Россию - ни чего страшного, даже интересно.

Еще - до наступления лета, мы захватим Москву. Восточный фронт - важное звено всей компании. И в начале апреля,1944г.- Хельга оказалась там. Захватив с собой: Кучу парадных кителей, свежие сплетни из Берлина, не забыв аппаратуру, разумеется.

Парад в Москве- это будет весело, на верное, что то типа карнавала в Рио, наивно полагала Хельга.

Но, на самом деле, оказалось, совсем по-другому.

Особенности климата, поразительное упорство русских, .медленно делали свое дело.

Да... Здесь, не курорт, хотя и материала достаточно.

Ненависть наших солдат к славянам, была беспредельной. Захватывая деревню, или город, половина населения, тут же расстреливали и вешали. Нельзя, было доверять даже их полицаям, добровольно, с нами сотрудничавшими.

С божьей карой судьба свела Хельгу под Курском. Марта - оказалась высокой, голубоглазой блондинкой, Настоящей арийской красавицей.идеально подходящей, под образ охотницы волчицы, грозы восточного фронта. Они с Хельгой, оказались очень похожи и быстро подружились. Марта- обажала слушать рассказы, вездесущей журналистки,а Хельга,обажала рассказывать. Да и снайпером оказалась не плохим.

Так, что все дни, они, проводили вместе. Да и ночью -редко расставались.В этой суровой дыре,так необходима,частица нежности,которую, не смотря на обстоятельства, они- самозабвенно дарили друг другу. Все началось, с первого дня,практически. Долгий,испытывающий взгляд глаза в глаза,красноречивее всяких слов,в одно мгновение определил их дальнейшие отношения. Огненно-рыжая,с зелеными,как у кошки глазами-Хельга,не могла устоять против белоснежной амазонки,случайно потерявшейся в Курских лесах.

Какое они испытывали наслаждение! Изучая тела, и души друг друга.

Невинные прикосновения, со временем становились,все более смелыми и открытыми,уже через два дня они слились воедино.

Марта, взяла на себя ведущую роль, хотя бывало и наоборот. Страстный долгий поцелуй в губы, плавно переходил в нежные ласки груди, затем-шея, живот, дойдя наконец, до огнедышащего цветка- обе были в не себя от возбуждения.

Эти ласки, казалось длились вечно и одновременно молнееносно.

Ночи на пролет,в сырой, тесной землянке две прекрасные представительницы слабого пола, силою обстоятельств ставшие исполинами- познавали чудесные таинства любви.

Но всему на свете, как хорошему так и плохому, вскоре приходит конец. Особенно остро- Хельга стала, это ощущать, после просмотра фильма-(Серенада солнечной долины) оглядевшись вокруг она поняла, что вдоволь, наелась этой походной романтики.

Материал давно готов,ее ждут в Берлине и Париже...Хватит,я встречусь с Мартой

в Москве,или где нибудь еще,но оставаться больше нельзя, я и так провела здесь полгода..

Железный крест обеспечен.

Моя миссия окончена.

Обещала показать Марте " Освенцим".....Что ж, потом, не сейчас.

Всему- свое время, логично рассуждала Хельга, сидя на поляне, с легкой грустью, поглядывая

на свои обильно испачканные, в русской земле ,привезенные специально для парада, хромовые сапожки.

-Я привыкла,конечно к Марте,даже жаль расставаться.Она милая,экзотичная, совершенно не подходит,

для этой мясорубки,в грязи.

-Но не на век-же мы расстаемся? Захватим Курск, я поговорю,с кем надо и перебросят мою белоснежку ближе к солнцу, морю и ко мне разумеется. Какая-же скукатища,эта работа снайпера,целый день торчать в засаде.

Холодный, октябрьский ветер,плюс однообразие среднерусской равнины,начинали

ее здорово раздражать. Хельга- за время войны, привыкла топить раздражение в реках крови.

Еще в детстве-будучи маленькой девочкой, она срывала зло, на слугах Им приходилось терпеть издевательства маленькой Маркизы.

Но что особенного, может сделать десятилетний ребенок.

И по этому, Хельга, выбрала себе в жертву -семилетнего сынишку, кого-то из слуг, и с радостью, обвиняла его во всем.

Отец - разрешил ей наказывать мальчишку, как и когда, захочется, по своему усмотрению.

."Настоящая госпожа растет!!

.Эта девочка, ни кому спуска не даст. В наше время,. так и надо, пусть учится управлять поместьем и людьми.

"В жизни- не раз пригодится"Любил хвастать друзьям Маркиз.

Чувствуя поддержку и одобрение отца, Хельга с присущим детям любопытством, усердно изучала всю палитру человеческих страданий.

По субботам Маркиз,обычно проводил порку провинившихся.

.Юная фройляйн, всегда сидела рядом с отцом на маленьком стульчике и смотрела.

С начала с интересом, но вскоре, с большим удовольствием. А потом , как и все дети обыгрывала увиденное на кукле.

Только кукла, у нее была живая.

Что, только она не придумывала! Порола розгами, избивала маленькими ножками, а когда уставала, приказывала обезумевшей от горя матери его пороть. И бедная женщина обливаясь слезами била розгами, собственного ребенка.

Не дай бог, откажешься или будешь халтурить, и охрана тут же запорет до смерти обоих.

Маркиз- обладал неограниченной властью во круге, и из за пустячной смерти двух крестьян, никто особенно расстраиваться не будет.

Местный кузнец, по приказу Маркиза, сделал железные набойки, Хельге на сапожки, что бы удары были более чувствительными.

Нет- нет, да и нагрянет любящий папа посмотреть, как там его голубочек развлекается?

Им обоим, нравилось наблюдать, как разбиваются губы, нос, опухает лицо, а вид крови успокаивал и возбуждал... Всегда заставляя широко улыбаться.

Маленькая Хельга- каленым железом, выжгла свое имя, на спине

бедолаги.

Да много что было!

Он умер через год, не выдержав страшных мучений.

Изувеченный, с выколотыми глазами, его худенькое тельце ужасно распухло, раны гноились, без слез, невозможно было смотреть.

Его похоронили на скотном дворе, как собаку.

Все кому довелось увидеть изуродованное тело, ни когда не забудут до чего дошла звериная жестокость маленькой девочки.

Время шло, Хельга выросла, и одной из первых вступила в нацисскую партию вскоре улетев из заботливого, родительского гнездышка на встречу новым приключениям.

-А где была ее мама?

-Не знаю? Не перебивай! Может умерла, не важно, не было у нее мамы.

-У всех есть мама.

-А у нее не было, наверное, умерла.

-Ладно - продолжай Мокрицын.

Вспоминая детство, Хельга- не вольно улыбнулась, посмотрев на Марту

Она, напряженно вглядывалась, сквозь оптический прицел в пустоту, русских равнин.

Затем, перевела взгляд на Ганса, добродушного толстяка, которого

Марта таскала его за собой используя в качестве раб. силы.

.Вспоминая родной дом, того мальчишку, всплыл в памя ти еще один "забавный" эпизод, случившийся в прошлом году в Майданеке.

Один офицер, который таскался за Хельгой постоянно, по ее просьбе - учил, метко стрелять.

Благо! В мишенях недостатка не было, ведь каждый день, десятки рабов, калечились от непосильной работы.

К чему держать тех, кто для рейха был уже бесполезен?

-Так, хорошо, смотри, что бы мушка совпала с этой прорезью, видишь?

(Нашептывал,в ухо, влюбленный палач, щедро обдавая ее вчерашним перегаром.)

-Пли.....

-Прекрасно! Браво! Ты попала! давай закрепим....Вон тот хромой старик…

ОГОНЬ!!

Брависсимо Хельга!! Из тебя получится прекрасный снайпер!

С такого расстояния, из пистолета!..

Для начала очень не плохо!!

Поздравляю, пойдем взглянем.

Из десятерых, стоявших в ряд людей, двое лежали. Убитый, выстрелом в голову, старик, неестественно раскинув руки и уткнувшись лицом в землю не подвижно лежал. Небрежно, сапогом перевернув его на спину -Хельга смеясь пропела...Готов!.

Зато второй, молодой мужчина, лежа в зловонной луже, корчился от боли в предсмертной агонии. -Пуля, пробила легкое, едва не достав до сердца.

Хельга - была весьма довольна собой и не скрывая этого, беззаботно смеялась, кокетничая и шутя-наслаждаясь муками умирающего.

-Добьешь его?

-Зачем?Патроны,еще згодятся ,война не кончена, не будь таким жестоким Людвиг, пусть поживет еще не много….Ха ха ха

Займемся остальными.

-Отлично! На позицию прекрастная фройляйн.

-Не хочу! Давай от сюда.Мне нужно видеть их глаза, ты не против?

Отлично!

И отойдя на три шага, не целясь, она укладывала одного за другим, с дьявольской улыбкой на устах, стреляя прямо в перекошенные страхом лица.

Дойдя до последнего- совсем юнца, Хельга,

не ожиданно остановилась, и подойдя в плотную, изучающе посмотрела ему в глаза.

Этот мальчишка показался ей поразительно знакомым.

-Кто ты?

Парень мужественно молчал

-Отвечай свинья!

И тут верный Людвиг подбежав ударил парня кулаком в лицо. Хельга узнала в искаженном гримасой боли лице, свою давнюю, детскую игрушку, безжалостно испорченную много лет назад.

Конечно это был другой юноша, но что то общее, поразительно знакомое, в них было.

Саркастически улыбнувшись, она развернулась и пошла прочь, потеряв, очевидно интерес к этой наскучившей забаве, но пройдя десять шагов, круто развернулась и не глядя всадила пулю в живот пареньку, оставив ему на память о себе, несколько мучительных часов ожидания спасительного, вечного небытия.

Эти же самые часы, Хельга проводила куда веселей.

Будучи зверем с заключенными, с ней, Людвиг был тряпкой, хотя и не плох в постели.

Они прошли в шикарный зал, Хельга села в высокое мягкое кресло, положила ногу на ногу, и расслабилась.

Налей мне вина Людвиг.
Конечно моя госпожа, сию минуту.
Разлив кровавое вино в бокалы, один оставил на столе, а второй преподнес Хельге, галантно встав на одно колено.

Разуй меня, ноги устали, небрежно бросила красотка, изящно поставив ножку на плечо всесильного коменданта.
Однако подобная фамильярность ничуть не возмутила его, напротив, он широко улыбнулся, стал на второе колено, и принялся целовать ее сапог, затем второй.

Хельга, засмеявшись, вытерла подошву о его лицо.

Ха-ха-ха, какой ты смешной Людвиг, низкий, целуй еще, еще, лучше, облизывай их…Ха-ха-ха-ха.
Небритое лицо эсэсовца, покрывал слой земли с пустыря, но он вопреки этому продолжал лизать языком подошвы ее туфель получая от этого непонятное наслаждение ( Хельге непонятное - мы то знаем)

Иди умойся Людвиг, а впрочем, хочешь я сама умою тебя?
Он с недоумением посмотрел на нее, и она снова расхохоталась.

Ложись на спину командор, живо! Ха-ха-ха.
Ты послушный пони Людвиг? Правда? мой раб..Ха-ха-ха.
Открой-ка пошире рот.

Хельга присела над ним, приспустила трусики, и золотистая, солоноватая струйка омывала лицо палача.

Людвиг был в восторге, эта игра ему очень понравилась , глотая ее мочу, растирая по лицу, он поистине наслаждался, о чем свидетельствовал бугорок, в районе ширинки.

Хельга тоже была весьма им довольна, хотя признаться честно, этими отношениями не дорожила.

Пописав, красавица окончательно оседлала рот Людвига, который вовсю стараясь, вылизывал остатки мочи.

Хельга абажала оральный секс, и предоставила Людвигу полную свободу действий, перестав смеяться, тихо постанывала в такт неугомонному языку.

Неожиданно, дверь в кабинет распахнулась, и ворвался адъютант.

Он пугливо остановился посреди комнаты, с глупой улыбкой на лице.

Хельга, скинув юбку и трусики, сидела на голове коменданта лагеря.

Комендант - сконфуженный и взбешенный, трусливо прятался во влагалище своей повелительницы

Я легко попаду в него Людвиг. Промолвила улыбаясь лихая наездница.
Комендант, что-то промычал, но не вдаваясь в детали, она расстегнула кобур, достала пистолет , и всадила пулю в плечо адъютанта.

Бедолага, взвыв от боли, повалился на пол, Хельга расхохоталась, и освободила Людвига из плена.

Тот, вскочил, как ошпаренный, с мокрыми штанами, блестящим, и перекошенном от гнева лицом,

принялся избивать невиновного, предварительно обезоружив.

Сколько раз я предупреждал тебя не входить без стука!!?
Визжал комендант, брызгая слюной, и нанося ощутимые удары сапогом в лицо.

Угомонись, иди сюда, мы еще успеем вернуться к этому идиоту.
Ударив еще несколько раз, Людвиг фон Лиценбергер, послушно подошел к Хельге и смотрел на нее бесцветными, влюбленными глазами.

Барон, был возбужден снова, Хельга приказала овладеть ею сзади, уперевшись локтями о спинку кушетки, поглядывала, на скулящего эсэсовца, истекающего кровью, посреди комнаты.

Наслаждаясь его страданиями, они распалялись еще сильнее, Людвиг втыкал свое копье, а Хельга, просто кричала от удовольствия, крепко сжимая в руке пистолет.

Уже практически перед самым оргазмом, она начала стрелять в несчастного адъютанта, но рука не хотела слушать, и хотя все пули попали в цель, он еще долго корчился, а Хельга, в тот день испытала один из самых сильных оргазмов.

От приятных воспоминаний ее отвлек сильный порыв ветра, и поежившись всем телом, Хельга вновь посмотрела на Ганса.

Он чистил свой автомат, который и так был уже десять раз чистый. В очередной раз, окинув критическим взглядом свои,маленькие сапожки,так и не увидевшие очередного парада,но вдоволь замерившие здешнюю топь, раздраженным голосом произнесла....

-Что ты все трешь,эту железку Ганс? Если тебе нечего тереть, почистил бы лучше мне сапоги.

Ганс ,как ни в чем не бывало встал и стряпкой в руках направился в сторону Хельги,присев на корточки, с деловым видом принялся стирать тряпкой грязь с ее сапог.

Неожиданно Хельга расхохоталась,больно пнув его ногой в лицо.

-Не стыдно тебе?-Арийцу,герою,так унижаться перед бабой.

-Я солдат -фройляйн Хельга и привык выполнять приказы.

Марта -с интересом наблюдала за этим диалогом,зная Хельгу ей было интерестно,чем,все это кончится.

-Привык выполнять? Хорошо,сейчас мы это проверим:Смирно солдат,сесть,встать,сесть встать,лечь,ха ха ха...Встать

Ганс-пыхтел,но старался,по лбу градом катился пот.Этот, не ожиданный каприз,стоил ему невероятных усилий.

-Ползи,сюда,в грязь,хорошо солдат ,так...Замаскируйся.Ха ха ха

Когда он, заполз в лужу,Марта- со смехом надавила своим сапогом, на затылок от чего Ганс начал захлебываться в глубокой луже, на пятьдесят процентов состоящей из грязи.

-Встать,смирно..... Какой грязный!!Ха ха ха.Смотри.Марта, на колени ,языком,будешь слизывать.

Ганс,встал,на колени и четыре грязные подошвы, с силой уперлись ему в лицо.

-Лижи.раб,хорошо,лучше,еще,ха ха ха.

-Ха ха,ложись,на спину.

бедняга Ганс плакал, в то время,как,две амазонки,со смехом,по очереди и вместе запрыгивали ему на грудь,

вытирая сапоги об его и без того грязное лицо,оставляя длинные борозды. Они,уже, начинали заигрываться,Ганс

почувствовал это, когда Хельга- уже в полную силу била каблуком,разбивая в кровь его губы и нос

И не известно,чем и когда, .все это закончилось ,если бы не орлиный глаз Марты

-Смотри...Стой... Тише!! Остановись!...Хельга.

-В чем дело?

За несколько секунд,они привычно,превратились в одно целое,слаженный,боевой рассчет.Две,прекрасные,лесные

феи,с винтовками и их покорный пес- Ганс,с биноклем,у опухшего,после удара глаза.

-Отсюда снимем?

-Нет Хельга,пусть ближе подойдет,может живым возьмем.

По пустынной дороге,не спеша в полу киллометре от них ехала повозка.

-А ты и до войны стреляла?..Хельга

-Отец учил,но я как то не очень,а вот год назад,в Майданеке,влюбился,в меня один Обер Штурн Бар

Фюрер, барон Людвиг фон Лиценбергер, тоже снайпер,охотник.

Он и научил меня стрелять, на заключонных тренировались, человек сто- угрохали, пока научилась.

Прям с постели бывало, в окно прицелишься...Всегда,во дворе кто-нибудь ошивается из рабов....Бах,бах...Ха ха ха...Готов,следующий,там,ждать пол дня не приходилось

-У нас тоже,до тридцати человек в день бывает,сама знаешь.. Но ,что бы из постели,это круто!

-Ну, еще ближе,еще,так....

-Марта,можно я сниму его?

-По ногам бей.

В перекрестьи,оптического прицела,отчетливо виделся крестьянин,который вез сено,сидя в повозке.

Хельга прицелилась,прямо в зеленую заплату,на колене....

Воцарилась полная тишина,девочки замерли...Лишь весело потрескивал костер, и подбадриваемый всеобщим вниманием- Коля торжественным голосом продолжал.

Хельга- все-же,не была опытным солдатом,еще не прошло возбуждение от(игры)с Гансом,она торопилась, хотелось заиметь новую жертву.

Вдруг мужик не ожиданно дернулся, как от укуса пчелы, или почуял, что-то

Она выстрелила,но промахнулась, попав в живот.

-Идиотка!! Хельга....Ганс- иди посмотри. мы могли бы его живым взять. Говорила же,по ногам.

Хельга- не привыкшая к такому обращению, готова была заплакать,но гнев вытеснил,слезы

-Да кто она такая?

.....Но женское любопытство,все же взяло верх,очень хотелось узнать,что за птицу она подстрелила. и не смотря, на оскорбление,молча поплелась за Мартой.

-Знаешь ..Хельга- Извини,зря я так,война эта чертова....Мир?

-Мир.(Марте можно было простить все!)

Ганс, быстро, за ногу, тащил раненого в лес.

-Давай быстрее Ганс, убери повозку с дороги.

-Человек истекал кровью. В животе-зияла огромная дыра от крупно калиберной винтовки,внутренности разорвало.

-Если его не трогать,он умрет,через час.

-Изо рта,шла кровь в перемешку с пеной,и Марта ногой,брезгливо отвернула от себя его голову.

-Чему,ты улыбаешься- Хельга? Угробила пленного....Нам,сейчас, любая информация важна.

-Ккхто ти ттакхкоой,оттфечай,кутта иттешш?

-Ббляди фашисткие,ни чего,я вам не скажу,ой,ой. Ответил мужественный крестьянин,превозмогая,нестерпимую боль.И после не большой паузы прдолжил- Все равно,все скоро здохните,всех перебъем.

-Что он говорит?

-Ругает,нашего фюрера

-И нас...??

Хельга сильно ударила его сапогом,в лицо...

-Сатккнис

-Ха ха ха,мало каши ела сучка фашиская

-Он смеется?Наверное мазохист.

- Хорошо.Сейчас- мы доставим ему удовольствие... И Хельга,с той же улыбочкой,принялась ковырять рану дулом винтовки.

Заставляя умирающего корчится от невыносимой боли.

У меня идея...Марта давай закончим на этом партизане,то что начали с Гансом-все равно он не жилец больше.

С минуту поколебавшись, Марта согласилась и первой запрыгнула на живот бедняги, лицо которого выражало не человеческие страдания. Хельга же пристроилась с другой стороны, весело отбивая чечетку на окровавленном лице.

Ганс, стоял у дерева снимая на камеру все,что происходило на поляне, мастурбируя свободной рукой.

- Хватит.... Он умрет сейчас, такого подарка от нас не дождется. Ганс, хватит дрочить, тащи его к тому дереву.

Марта прицелившись, с десяти шагов, метко отстрелила партизану ухо, потом......

-Врешь ты все!

Девочки, дружно захохотали.....Врун.! Ха ха ха

-Я не вру, мне дедушка рассказывал.

Коля, сильно покраснев - обиделся.

-А кто, был твой дедушка? Убитый партизан? Ха ха ха ха

- Как же он тогда тебе рассказал? Ха ха ха

-Наверное, тот. Фашист...Ганс....Ха ха ха

А может бабушка Марта Ха ха ха

- Ну и врун же ты....Ха ха ха.

Они смеялись, и издеваясь придумывали разные, обидные прозвища.

Этот жуткий рассказ был принят, как забавный анекдот. Особенно сильно, Колю оскорбляли и смеялись две девочки, самые красивые в отряде, близняшки, совершенно не похожие друг на друга. Но каждая по-своему сводила его с ума.

От этого стало еще обидней и он заплакал.

Плакса! плакса, смотрите. .Ха ха ха.

С тех пор, и до конца смены, все дети дразнили Колю Гансом.

А бывало даже, проснувшись утром, он обнаруживал у себя на лице грязную туфельку, кого нибудь из девочек.

 

Стою под окном. Надрываю голосовые связки истошными воплями.
Навряд ли нежное Её ушко перенесёт эти звуки. И не знаю чего более в этом – садизма по отношению к Ней или мазохизма. Хм.
Неважно. Я с детства не умею петь. Мне медведь ухо отдавил.
Может быть Ей станет интересно – и Она приклонит голову к окну в тщетной попытке разобрать слова, и я увижу краешек Её чудесной улыбки за стеклом.
Может быть Она подумает – бедненький – как надрывается и попросит милицию помочь мне прекратить безобразие – когда за мной приедет участковый я узнаю у него – как Её зовут.
Пусть у Неё даже заболит голова от ужасного диссонанса и тогда даже - может быть Она выйдет и скажет мне – не приходите больше.
И я – Её – увижу – и возьму Её нежную руку в свою.
И буду молчать. Только крепко держать Её руку.
Поцеловать? А может быть можно поцеловать?И шептать Ей на ушко и в шейку безумно красивую как я Её люблю. Гладить ладошкой по теплой щеке. Измазать Её солеными слезами.
Неет – я робкий.
Поэтому – стою под окном.
Мама миа – что со мной?

Со мной случилась Она.

 

Я два раза была замужем, с тремя жила гражданским браком. Было так, что жила с одним и имела любовника. Все мои партнеры довольно-таки хороши. Каждый обладал своим одним хорошим качеством. Но все меня любили, а не просто сожительствовали. А это было для меня самое главное.
Хотелось найти такого, чтоб все те качества, что были у них-проявились в одном человеке. Мечтала найти такого, но может именно такого-то и не существует.
Нашелся один. Ласков, добр, послушен, покорен. Самый настоящий раб, Валера. Его наивная беспрекословность, желание угождать-были приятны. Первая встреча всегда визуальная. Приехал на машине. Решила выйти к нему. Дверь открыл изнутри, сидя на водительском сиденье. Стерпела такую бестактность. Села.
- Поехали покатаемся по ночной Москве.
- Слушаюсь Госпожа. Куда прикажете ехать?
- Ближе к центру.
- Вел машину плавно. То и дело косил глаза в мою сторону. Часто вытирал пот.
- Ты болен?
- Нет Госпожа, я здоров.
- А почему потеешь?
- Я волнуюсь. Ведь рядом сидит Госпожа. Позвольте спросить?
- Ну?
Остановил машину. Руки прижал к груди. Голову опустил.
- Госпожа, позвольте поцеловать Вашу ручку.
Я протянула. Нежно, трепетно взял ее двумя ладошками и прикоснулся губами. Видя, что я ее не отнимаю начал страстно целовать. Потом обсасывал пальчики, начал лизать...
- Все, все. Хватит. Говори, что хотел спросить?
- Госпожа! Умоляю. Возьмите меня к себе. Буду верным псом. Всем чем хотите. Я буду подчиняться, слушаться Вас беспрекословно. Умоляю! Не гоните! Я полюбил Вас Госпожа!
- Посмотрим. Едем.
Катал два часа. Все время отвечал на мои короткие вопросы. Приехали к подъезду. Сижу. Молчу. Это существо двумя руками держится за руль, голова опущена.
- Ну ! И долго мне сидеть?
Выскочил из машины, грохнулся. Подскочил. Открыл дверь. Стоит, смотрит в землю. Ударила по щеке.
- Сука! Это первый и последний раз, чтоб я ждала. Руку подавать надо, а не стоять столбом!
- Простите меня, Госпожа. Можно я буду называть Вас-Моя Госпожа?
- Я пока не твоя Госпожа. Посмотрю.
- Когда Госпожа даст ответ?
- Через несколько дней. Приедешь к дому, позвони. Утром, с работы-позвони. Сейчас пополни мне счет на телефоне.
Повернулась и пошла. В ответ услышала:
- Слушаюсь, моя Госпожа.
Оглянулась. Это существо стоит на коленях, целует то место на асфальте где только что я стояла. Целует и что-то бормочет. Через час позвонил.
- Простите Госпожа, что заставил ждать. Я приехал к подъезду и звоню Вам.
- Хорошо. Теперь три раза в день должен звонить: утром, днем-с работы, вечером-из дома. Сброшу звонок-немедленно перезвонить.
- Да Госпожа. Слушаюсь.
Дала отбой. Этот раб мне нравился. Но пусть немного потомится, подождет. Лучше служить будет.

Теперь нужно искать второго-подкаблучника , ванильного . Такого, чтоб иметь с ним секс, но и был в полном моем подчинении. Ему дозволено будет иметь раба, но с моего разрешения и только у меня на глазах.
На сайте знакомств дала объявление: "Ищу в качестве мужа-подкаблучника". Откликнулось более трехсот человек. И это только за месяц. Много женатых, ищущих удовольствий на стороне. Были и такие, что взгляды наши не совпадали. Вчера сидела, листала анкеты. Смотрю-сообщение:
- Здравствуйте! Меня зовут Алексей.Можно с Вами пообщаться?
Разговаривали не долго. Пришли к одному-обоим нравится одно и то-же, оба ищут то, что находится у визави. Мечтает быть подкаблучником у властной дамы, но без фанатизма. Обожает вылизывать всю женщину и долго. Нравится целовать. Так-же хочет иметь секс, пусть не ежедневный, но время от времени. Хочет, хочет, хочет,...
- А ты хочешь иметь мужчину у меня на глазах?
- По приказу женщины, то есть Вас?
- Да.
- Как скажете. Для меня самое главное, чтоб моей женщине было хорошо. Мечтаю, чтоб она купалась в моих ласках. А если будет еще и раб прислуживать-вообще верх всего.

Сегодня я проснулась и решила: "Оба подходят. Что я жду? Почему не получаю то удовольствие о котором мечтала не один год в замужестве? Сейчас я свободна. Хочу жить так, как хочу! Ведь Я ГОСПОЖА!"
Позвонила рабу:
- Сегодня в двенадцать часов чтоб был у меня: документы, две смены белья, на своем авто-ко мне.
В ответ-тишина.
- Ну?
- Я, я... Я счастлив! Буду! Буду во время. Спасибо, Моя Госпожа!
Затараторил он .
Позвонила подкаблучнику :
- Сегодня в четырнадцать часов чтоб был у меня: документы, две смены белья.
- Буду. Обязательно буду.
Время приближалось к двум . Алексей приехал с цветами, коньяком и шампанским, конфетами и фруктами. Мы немного посидели за столом . Он сходил в душ. Я-же легла в кровать. Пришел и начал целовать ноги, вылизал ступни, обсосал каждый пальчик . Его язык побывал между пальчиков. Делал это с наслаждением. Глаза закрыты от удовольствия. Потом облизал по очереди обе ноги до колена, выше. Вокруг розочки все вылизал. Поцеловался с ней губы в губы. Языком тихонько проник глубже и начал обследовать недра. С каждой секундой заводился, работал быстрее, интенсивнее. Я сначала постанывала, потом начала притягивать за волосы , приправляла матерком. Наконец-то пик наслаждения. Мои ноги сжали с силой его голову. Взрыв похоти вырвался ему на язык. Нежно, медленно обслужил мою девочку. Секса я не захотела. Заставила доставить наслаждение языком второй раз.
Время подходило к восьми.
- Послушай. Если я захочу противоестественное для тебя-выполнишь?
- Все, что угодно. Приказывайте.
- Немного подожди. Сейчас схожу в душ, немного освежусь и...
Повернулась и ушла. Вернулась, а на столе прибрано. Вернее все аккуратно расставлено. Горит настольная лампа, прикрытая журналом, получился полумрак.
- Прошу, моя Госпожа. Вы не против пригубить бокал с игристым напитком?
- Отчего же?
Взяла бокал, посмотрела на часы. Оставалось три минуты . Расстегнула халат, пригубила, да так, что напиток потек по подбородку, по грудям, по.. Алексей смотрел завороженно. Пальцем показала на облитые пальчики ног. Мой подкаблучник не заставил долго ждать. Встал на колени и начал облизывать ноги. Звонок в дверь. Встрепенулся.
- Не шевелись! Продолжай.
- Открыто!
Крикнула я. Вцепилась в шевелюру и держала, чтоб он не повернулся. Вошел раб. Пальцем показала чтоб молчал и разделся. Послушно, быстро все исполнил. Встал на колени и подполз. Языком показала, что должен делать.
Алексей его не видел. Почувствовала его волнение. Дважды попытался повернуться. Мои цепкие пальцы держали за волосы. Опустила его голову к ступням. Начал слизывать с пальчиков липкий напиток.
Раб стал вылизывать у него анус, потом яйца . Подкаблучник раздвинул ноги, чтоб удобнее было сосать член. Меня это зрелище возбудило. Не отпуская волос, чтоб не видел раба (не понял мужчина или женщина?), легла на кровать и ткнула носом.
- Мразь, работай языком и не смей поворачиваться! Ну, же! Лижи. Лучше сука, лучше.
Пяткой ударила по спине. Раб подполз сзади и стало слышно чмоканье. Начал обцеловывать член, потом сосать. Лешка лизал с удвоенным темпом, вероятно вот, вот кончит.
- О-о-о! Сука, еще, еще! Не останавливайся.
- М-м-м.
Кончили одновременно.
- Шлюха. Дрочи.
Раб встал в полный рост. Смотрел на нас и дрочил.
- Медленно, медленно. Теперь резко и быстро! Ну! Ну! Кончай!
Раб тоже кончил. Он заслужил. Пока все исполнял быстро и верно.

После недолгого отдыха.
- Хочу выпить.
Подкаблучник налил коньяк только в мой бокал. Стоит и смотрит на меня.
- Себе тоже налей и немного плесни рабу.
Я сидела, подкаблучник стоял, а раб на коленях. Выпили. Бросила рабу бутерброд. На лету поймал. Я выпила еще.
- Хочу чтоб ты его выеб.
Раб быстро встал в позу. Лешка тормознул. На спинке моего стула всегда висит ремень. Хлестанула по спинке и жопе. От неожиданности отскочил в сторону.
- На место, сука!
- Но.
- Ты смеешь разевать ебло?
- В позу!
Тот встал раком.
- Колени выпрями, руками упрись в пол.
- А ты считай в слух.
Приказала рабу. Нанесла десять ударов. Лешка молчал закусив губу. Вероятно, не хотел добавки. Смотрю, а у него стоит.
- Да вы, батенька, в боевой готовности. Вперед!
Шлюха продолжала стоять в позе. Подкаблучник его оттрахал. Так я развлекалась до пяти утра. Благо, завтра выходной. Легла на кровать.
- Спать будете на полу, с разных сторон кровати. Шлюха-в ногах, а ты-с боку.
В квартире жарко. Все быстро уснули.

В окошко светило солнышко. Падал мелкий пушистый снежок. Дворник чистил снег, слышен звук двигаемого движка.
Эти два ничтожества стоя на коленях начали лизать мои ноги. Было впечатление, что они соревновались, показывали свое умение, рвение услуживать.
- В ванну!
Смотрят недоуменно в мою сторону. Кому отдан приказ. Видя, что я молчу-раб на коленях пополз из комнаты. Второй остался стоять на коленях.
- Ложись в ванну.
Перекинула одну ногу через ванну. Тот быстро сообразил, что от него требуется.
- Лови и работай языком!
Начала писать. Он же пил и лизал. Голова поплыла.
- Сполоснись.
Потрепала по щеке. Довольный как кот. На лету успел поцеловать руку. Быстро сполоснулся и вылез. Я встала в ванну.
- Позвольте я помою мою Госпожу.
Здесь подошел подкаблучник.
- Может я вымолю Хозяйка?
- В угол! Пошел в угол, недотепа.
Тот сначала не понял. Но увидев грозный взгляд и уловив железные интонации голоса-решил не гневить Бога. Раб аккуратно сполоснул, подмыл и промокнул полотенцем. Его счастью не было границ.
- Моя Королева! Спасибо за доставленное удовольствие. Я боготворю Вас. Позвольте что нибудь еще сделать для Вас.
- Заправь кровать. Уберись везде. Чай...
- Слушаюсь моя Госпожа.
Проходя мимо подкаблучника победоносно взглянул . Я-же заметила это. Подошла и отхлестала по роже.
- Как ты посмел так передвигаться? Ты должен быть на коленях!
- Слушаюсь Госпожа. Простите великодушно. Спасибо за науку.
Лешка стоял в углу на коленях, руки держал за спиной-целых два часа. Попила чай. Легла на застеленную кровать. Раб везде протеп пыль, пропылесосил, вымыл пол, почистил ванну, таулет. Только после этого подполз на коленях:
- Все сделано, моя Госпожа.
- Лижи ноги.
- Выше, выше.
- Хочешь награду за усердие?
- Как прикажете Хозяйка.
Я кивнула. Раб лизал звездочку, причмоковал, потом легла на спину. Осторожно принялся лизать розочку . Доставил наслаждение.
- Ложись, отдыхай.
- А ты сюда!
Подкаблучник подполз на четвереньках:
- Умоляю. Не гоните. Простите меня Моя Госпожа. Больше никогда Вас не разочарую.
- Завтрак.
Пополз на кухню.
Сидела, ела яичницу с беконом, кофе с мороженным. Подкаблучник стоял напротив. Раб-с боку,на коленях. Закончив встала и ушла. Они поели, убрали и оба приползли. Шлюха сидел под столом. Леху посадила на цепь.
- В следующий раз будешь умнее.
- Да Хозяйка. Вас понял моя Госпожа.

Прошли выходные. Мой сын вернулся от бабушки. Ему всего восемь лет. Как вы понимаете-ему рано знать о жизни взрослых, о такой стороне жизни. У сына своя комната. В воскресенье вечером его привезла бабушка и сразу уехала. Раб занимался уборкой, подкаблучник-ужином. Сын рассказывал свои впечатления от проведенного времени в гостях. Мы немного позанимались уроками. Во время ужина за столом сидели вдвоем. Поели и ушли в комнату. Они-после нас.
- Мам , а эти дяденьки теперь всегда будут у нас ?
- Не знаю . Скорее всего долго . А что ?
- Прикольно . А мы на рыбалку съездим все вместе ? И в мяч можно поиграть ?
Рабы пришли в комнату , в трениках и футболках . Сели на пол . Сын быстро нашел им занятие .
- Давайте в детское домино?
- Конечно они поиграют с тобой.
Те молча опустили головы, в знак покорности. Играли в домино, потом в лото. Вечер закончился. Сын пожелал всем спокойной ночи и пошел спать.
Эта ночь прошла спокойно. Ведь рано утром вставать всем. Подкаблучник вылизал мне розочку раб лизал ступни, потом ублыжал звездочку. Я стояла на коленях-Лешка сосал груди. Было чертовски приятно.
- Теперь дрочите друг на друга.
Утром раб отвез меня с сыном в школу, привез меня обратно. Оставил авто у подъезда и побежал на электричку, пересел на метро, добрался до работы и отзвонился. Подкаблучник доготовил обед и тоже уехал на работу. Школа находится в часе езды в один конец,там круглосуточная пятидневка. Частная спец. школа.
Я доготовила, что не успел Лешка. Занялась своими делами. Вечером первым приезжает подкаблучник, раздевается и в душ. Здесь же приезжает раб и тоже-мыться. Пока шлюха мылся, Лешка вылизал довел до оргазма. Убрались привели все в порядок. Во время ужина подкаблучник сидит за столом, раб-на полу, сидя на жопе.
В комнате сразу легла, хотелось ласк. Они стояли на коленях голые и по очереди давали отчет: где что делал на работе, показали телефоны входящие, исходящие, баланс.
- Сегодня хочу секс. Сначала шлюха пусть сосет у тебя.
Валерка стоя на коленях начал сосать, я же руководила: быстрее, медленнее,... Кончил. Шлюха все облизал. Меня это начало возбуждать.
- Теперь ко мне.
Они начали вылизывать мое тело . Подкаблучник ласкал груди, раб обсасывал пальчики на ногах. Желание начало возрастать.Валерка подложил под мою попу подушку. Раб принялся лежа на животе лизать звездочку. Лешка, стоя с боку на коленях ублажал звездочку. Моя рука играла с его членом. Нога трогала хуй раба.
Это самое любимое удовольствие, от которого я улетаю. Здесь не нужно слов. В зависимости от того как я дрочу или играю-он лижет быстрее или медленнее. Такое блаженство длится часа два. Бурный оргазм захлестывает меня несколько раз. Им же запрещено кончать. Как только я достигаю оргазма, сразу становлюсь на колени и Леха трахает меня сзади. Волна страсти, похоти меня снова накрывает.
После-падаю на живот. Подкаблучник начинает благодарить за разрешение доставить удовольствие. Вылизывает спинку. Переворачиваюсь на нее. Их языки моют все доступные места. Теперь отсосите друг у друга, валетиком. Ложатся на пол и выполняют приказ. Глядя на это шоу я засыпаю.
Утром-они встают раньше. Раб начинает лизать ноги. Проснулась. Сопровождает в туалет-моет языком. Леха готовит завтрак. Пью кофе, они едят и на работу. Я же в постель досматривать сны.

Во вторник позвонила подруга:
- Мне нужно с тобой поговорить, без телефона. Можно я вечерком к тебе прийду?
- Конечно.
- Ты все одна живешь?
- Да.
Я не стала ей ничего говорить. Тем более от доминации она далека. Раб пришел и сидел под столом. Скатерть закрывала полностью. Подкаблучник готовил на кухне. Лена пришла и я проводила ее в комнату. Она как всегда пришла с двух литровой пива. Подруга была уже под шофе. Лешка подал стаканы, салат.
- О-о-о! У тебя мужчинка? Пусть посидит с нами.
- Извините, но я немного занят.
Ответил он и удалился.
- Он чё? Брезгует? Что убежал?
Лена подходила к грани, уже плохо начинал владеть собой. Мысли начали путаться.
- Лен, раздевайся. Останешься ночевать?
- Не, я домой.
- Тогда хоть разденься. Что ты упакована сидишь? У меня жара.
- Да, я вспотела уже. Дай халатик какой-нибудь.
Лена разделась. Села снова за стол. Подкаблучник принес бутылку водки, горячее: шашлык и картошка фри.
- Я водочку не пью. Мне б пивка.
А у самой рука потянулась к рюмке.
- Ну, ладно, давай по одной.Затем вторая, третья,... Она всегда пила до дна. Я-же только пригубляла, т.к. практически не пью. Лена дошла, созрела для сюрприза.
- Леш! Иди сюда!
Тот пришел.
- Садись.
Указала на стул напротив ее. Быстро начала строить глазки. Как-же мужик сидит рядом и... Может провожать ее пойдет, тогда-"не упущу шанс". Я толкнула раба, тот начал целовать ей ноги. Лена замерла. Снова пнула. Он раздвинул ее колени и полез целовать середку.Приоткрыла рот, смотрела на Лешку, на меня и не шевелилась. Мне было по приколу смотреть на нее. Глаза подернулись поволокой. Я с подкаблучником вышла. Вернулась через несколько минут.
Лена лежала на кровати, полы халата раскрыты. Шлюха работала языком, помогала пальцами: вставила в обе дырки и трахала. Показала, чтоб раб трахнул ее. Тот быстро выполнил. Она так и не открыла глаза, только мычала и бормотала:
- Еще, еще...
Раб кончил, опустился и начал быстро все вылизывать. Лена медленно открыла глаза.
- Я, я,... Прости. Ничего не понимаю.
- Успокойся, все в порядке.
Шлюха ушла в ванну. Подруга, сгорая от стыда, быстро оделась и молча убежала. Несколько дней не звонила. Я послала СМСку.
- "Хочешь повторить? Приходи, он ждет".
Ответ получила только через два дня:
- Ты серьезно?
- Конечно, жду вечером .
В этот же день, вечером она снова пришла. Шлюха сидела под столом. Лешка прислуживал.
- Я с ним была? Он не твой мужчина? Или...?
- Все нормально. Давай лучше выпьем.
Она уговорила пол бутылки. Шлюха получил ногой приказ. Снова начал лизать. Ленка смотрела на меня и Лешку. Посмотрела под стол. Хотела оттолкнуть. Подкаблучник взял ее за руки и начал раздевать. Я вышла,чтоб не смущать. Его друг стоял колом. Приятельница опустилась к нему, начала целовать, взяла в рот. Шлюха подлез снизу, лизал письку. Я стояла в дверях и смотрела. На меня никто не обратил внимания .Подкаблучник оглянулся. Смотрел на меня и кончил в рот. Раб полез ее трахать. Поимели ее в обе щели.
Наконец-то увидела меня. Встала, хлопнула рюмку, молча оделась, выпила еще и ушла . Прошло два месяца-ее телефон не звонит. Вероятно, думает,что буду ругаться.

Все выходные оба сидели на голом полу. Подкаблучник-иногда награждался стулом. Они играли, занимались английским, уроками с ребенком. Днем все вместе ходили на горку, играли в снежки, катали его на санках. Ездили то в цырк, то в театр, катались по вечерней Москве. Вечером ребенок вырубался, настолько сильно уставал, что только доходил до кровати и засыпал. Мои нижние доставляли наслаждение. Сначала массаж языком , потом секс и спокойный здоровый сон.
У меня есть профессиональный массажист. Приезжает раз в неделю. Зовут Глашка к нему обоих . Глашка сосет у Лешки, а раб у Глашки. Потом, подкаблучник трахает его.
Живется тяжело: жена-алкоголичка, на группе, теща-лежачая. Отдельно дочь с внучкой . Каждой нужно уделить внимание, обстирать приготовить. Хорошо хоть дочери особо не нужна его помощь. А у меня получает отдушину.
Есть еще один молодой человек. Ему 19 лет. Вымахал в два с лишним метра, а весит больше 140 килограмм. Парня тянет ко мне магнитом. Сначала встретились для разговора. Оказалось, что не мало общих взглядов, желаний. Беседа длилась четыре часа. За это время уговорили тортик.
Вовка часто мне звонил:
- Какие новости в жизни? Нашли кого-нибудь?
- Да, нашла.
- Можно узнать поподробнее?
- Мы живем втроем.
- Здорово! Можно в гости приехать?
- Вперед!
Приехал среди недели, в четвертом часу. Джентельменский набор: торт, букет, коробка конфет вино и водка. Начали с беседы, вина и тортика. Пришел раб. Сегодня он провинился. Днем и вечером не отзвонился. Вошел, стоит в дверях. В растерянности.
- Ну , что сука стоишь ? Не знаешь что делать?
Ремень всегда висит на спинке стула, взяла в руки. Шлюха медленно раздевался.
- Мне долго ждать? Сука?
Тот быстро разделся до конца, голышем подполз к ногам.
- Простите Госпожа.
- За что?
- Не позвонил, не дал отчет, сейчас медленно раздевался. Разгневил Хозяйку.
- Ну!
Шлюха встал в позу: ноги раздвинуты, руками упирается в пол. Я со злостью начала хлестать по сраке. От боли извивался, подвывал.
- Может хватит?
Попытался заступиться гость. Инстинкт сработал молниеносно, пощечины.
- Как ты смеешь мне перечить?
- Ну, нельзя же так.
Он сидел, я стояла, получилось вровень.Резко схватила за воротник и дернула на себя. Вовка слетел на пол. Даже, я бы сказала, грохнулся. Быстро поставила одну ногу на спину и приложилась ремнем. Хотел встать, но его внимение отвлек Лешка. Вошел и начал быстро раздеваться. Повернулась к нему. Детина встал.
- Сидеть, сидеть сказала!
Рыкнула я. Вовка сел на пятки. Подкаблучник подполз на коленях голым, поцеловал ноги:
- Ваша вещь вернулась с работы. Примите пожалуйста зарплату.
Протянул деньги на вытянутой ладошке, глаза устремлены на меня. Пошлепала по щеке, погладила по голове.
- Молодец. На кухню, в ванну.
- Слушаюсь повелительница.
Вовка сидел с открытым ртом.
- Госпожа, а Вы действительно живете втроем?
- Ага. А ты четвертый. Раздевайся! Живо!
Стесняясь начал раздеваться. Шлюха помогал, а сам все время поглядывал на меня. Я же, жестами отдавала распоряжения. Раб расстегнул джинсы начал спускать их. Вовка инстинктивно схватился за них. Ударила по щеке.
- Смеешь прекословить?
- Нет Госпожа, но...
- Заткнись и быстро раздевайся.
Раб спустил и трусы. Его член пульсировал, значит нравилось. Шлюха начал сосать. У гостя это было впервые. Он смотрел на меня, волновался. Подошла ближе. Погладила по щеке. Начал целовать ладошку, сосать пальцы, Глаза закрыты.
- М - м - м !
Мычал он. Потом дала немного остыть. Сидел голым за столом, теребил мою руку. Тогладил, то целовал. И молчал. Шоюха сидел под столом . Толкнула ногой. Начал работать . Взяла за руку и показала, что нужно встать. Исполнил.
- Шлюха, в позу.
- Я никогда... Нет.
В моих руках был ремень, висел на запястье. Вовка специально начал отнекиваться. Ремень опустился на мощную жопу. Раз, два, три. Член подскочил. Гость оттрахал шлюху. Сам-же все время смотрел на меня. С рыком опорожнился.
- Ну вот, а ты боялся. Понравилось?
- Госпожа. Госпожа, я..
- Все понятно. Тебе пора.
- Да, я пожалуй поеду.
- Леха! Ужин!
-= Все готово моя Хозяйка.
- Сучка сегодня и провинилась, и заслужила награду.
После ужина шлюха полизала у меня, а Леха ее трахнул.
Ночью встала в туалет. Раб спал, а на лице его длуждала улыбка.

Как-то позвонила знакомая. Моложе меня намного. Развелась. Жила с другим, выгнала. Снова приняла бывшего мужа. Все время сидит в интернете знакомится, бегает на свиданья. А у самой двое детей. Здесь звонит:
- Может встретимся? Поговорить нужно.
- Хорошо. А где?
- Все равно. Разговор без выпивки не получится. Давай в ночном кабаке?
Меня как всегда сопровождали. Приехали раньше. Не смотря на зимнее время года я была в туфлях, длинной юбке. Под ней... В зале полумрак, живая музыка. Народ потихонку заполняет зал. Заняли столик ближе к сцене. Валерка отогнал машину на стоянку. Пришел в зал и незаметн юркнул под столик. Лешка сидел рядом, целовал руку. Вошла Люба. Осмотрела зал, но нас не заметила. В такой атмосфере, в полумраке-сразу не найти. Позвонила на мой телефон . Послала подкаблучника встретить ее. Со своего места я тоже не сразу увидела. Свет попал на нее. Она стояла возле входа. Подошел, поцеловал руку, сопроводил до столика. Подвинул стул. Стоит, смотрит на меня, ждет приказаний.
- Садись. Так как кавалер пока один, то будет ухаживать с удвоенной силдой.
Сказала я. Он понял свои действия.
- Какой галантный. Мне бы поговорить..
- Дамы. Может сначала выпьем за знакомство и встречу?
Подошел официант:
- Люб, заказывай. Что будешь?
- Водки 150, салат "Цезарь"- для начала хватит.
- Ну а мне: 150 ликер апельсиновый, шоколадку с орешками, салат из морепродуктов, два бутерброда с икрой. Да, кружку пива и боблу.
- Ничего себе наборчик. А кавалеру?
- Ему пиво, чтоб ссал криво.
Леха сидел не открывая рта.
Принесли. Выпили по чуть-чуть.
- Давай сначала салатиком заправимся, Любаш? А ты пей пиво и иди курить. Мы поговорим.
Поковырялась в салате, тарелку незаметно опустила под стол. Лешка очистил воблу. Я съела спинку и икру, остальное ему-к пиву.
- Позвольте я пойду носик попудрю?
- Иди, иди.
Люба рассказала о своей проблеме. Я же высказала свое мнение. Говорили пару часов. За это время она взяла еще 150. Время от времени подходили ее знакомые, здоровались.
- Люб, может шлюху снимем?
- Зачем? Прям здесь что ли? У меня мой дома. Сколько стоит?
- Иди в туалет, сними колготки и трусики. Сейчас удовольствие получать будем. Встала, пошатываясь пошла. Пока ходила, шлюха начал вылизывать меня. Так сильно захотелось писать, а идти в лом.
- Ебло раззявь.
Приспустила попу на край стула и пописала в ходячий унитаз . Он успел вылилать , высушить. Вернулась. Мы еще выпили по чуть - чуть . Лешка стоял у барной стойки с соком. Я подняла руку. Подкаблучник подошел . Приподняла скатерть . Нырнул под столик. Раб начал ублажать ее.
- Ой, что это? Кто там?
- Мы же хотели удовольствий?
- Но...
- Расслабся. Я заказала.
- А-а-а...
Лешка был со мной. Просидели с двадцати трех до пяти утра. Все оставшееся время они сидели под столом. К нам подходили мужчины, хотели присоединиться. Ведь столик на четверых, а сидели двое. Всех отшивали.
Под конец пошли в туалет, умыться.Они же ждали у двери. . Проводили до выхода. Шлюха побежал за авто, подогнал прямо к двери. Быстро юркнули в нее.
- Леха, за руль.
Они поменялись местами . Любка с рабом сидели сзади. Ведь она не знала кто он. Продолжала получать удовольствие на заднем сиденье. Довезли ее до подъезда.
А жизнь в троем-
классная штука!!!

 

Сказка о большой любви

В тридевятом государстве, в древнем городе Глупове, красивом, но провинциальном, жила-была девочка. Обыкновенная такая, с косичками, звёзд с неба не хватала, но и глупостей особенных не делала. Училась в школе, а после восьмого класса поехала в город Умнов, слывшим тогда самой образовательной столицей тридевятого государства, учиться в техникуме. И вовсе не потому, что в родном Глупове не было своих техникумов, а просто захотелось ей самостоятельности.
В городе Умнове, бывшем к тому же ещё и культурной столицей тридевятого государства, жил-был мальчик. Обыкновенный такой, как и другие мальчики играл в футбол, катался на велосипеде летом, на коньках и лыжах зимой. И был он не умнее, и не глупее других ребят. Учился в школе, а после восьмого класса поступил в техникум, который находился на соседней улице, так как не хотелось ему далеко ездить, не то, что в другой город, а даже на другой конец своего Умнова.
С началом учебного года стретились глуповская девочка с умновским мальчиком на учебных занятиях в одном и том же техникуме. А через некоторое время заметил умновский мальчик Иван, что глуповская девочка Дарья, хоть и красотой особой не блещет, и умом особым не отличается, но тянет его к ней. И глуповскую девочку Дарью потянуло к умновскому мальчику Ивану, хоть и был он не красавец и не силач, зато знал много шуток и было с ним весело.
В один прекрасный день подошёл Иван к Дарье и предложил сходить в кино, а Дарья взяла да и согласилась. И когда, после кино, они целовались около двери общежития, где жила Дарья, то осмелевший Иван сказал:
- Давай жить как муж и жена, по-взрослому.
- Давай, - сказала Дарья. - Но ведь от этого могут появиться дети.
- Если появятся, то вырастим, - парировал Иван.
- Но ведь, чтобы жить по-взрослому должна быть любовь, а без любви никак нельзя.
- Если нельзя без любви, то давай с любовью.
И договорились они встретиться на следующий день и решить, любят они друг друга или нет. И весь вечер, и всю ночь, и всё утро, и весь день думали Иван да Дарья, любят ли они друг друга или нет. Целые сутки думали юноша и девушка, взвешивали все за и против, но надумали. И когда встретились, то Иван, как мужчина, первый сказал:
- Я тебя люблю.
- И я тебя люблю, - ответила Дарья.
После этого признания приняли они решение, что будут жить по-взрослому, что будут любить друг друга до самой смерти, что всё будут делать вместе. Решили они также, что только одного не будет у них никогда, - это лжи. Что бы ни случилось, что бы ни произошло, никогда друг другу не врать, никогда друг друга не обманывать.
С этого момента стали они жить вместе, где придётся, то у Дарьи в общежитии, пока девчонок в комнате нет, то у Ивана дома, когда родители на работе, то на чердаках, то в подвалах. И не скрывали они своей любви, и в открытую говорили об этом.
Сначала от этой информации у родителей и педагогов волосы на голове дыбом стояли, потом дрожь по коже бегала, затем их холодным потом било-пробивало, но ничего поделать не могли. Молодые люди не собирались сдаваться и твердили одно, что любят друг друга и точка. На всю жизнь и восклицательный знак. Наконец все успокоились и стала Дарья жить в семье Ивана. А через два года, по достижении обоими совершеннолетия, расписались официально, и свадьбу справили.
Много времени прошло с тех пор. Выросли у них дети, сейчас подрастают их внуки, а бабушка Дарья и дедушка Иван до сих пор любят друг друга. Всё было в их жизни, радость и неприятности, здоровье и болезни, успехи и неудачи, но всё преодолела их любовь, всё перенесла. И всё потому, что не было между ними лжи и обмана, утаиваний и недомолвок.
Соседи, знакомые, сослуживцы и родственники, глядя на эту состарившуюся пару, радуются за них и сами меняются в лучшую сторону.
Вот какие чудеса творит любовь.

и снова о любви

...особо одаренных доминячу сразу на вторую группу инвалидности, без предварительных ласк

- Он кто, Дана?
Женщины стояли и курили на крылечке, наблюдая, как Макс вытаскивает из багажника большую спортивную сумку и пакеты с продуктами.
Дана повернулась к Ольге.
- Человек, которого я люблю. Ну, а насколько сильно, сможешь сама оценить.
Ольга криво улыбнулась.
- Дана, если ты позвала меня для того, чтобы я посмотрела как вы будете трахаться… Извини, но это достаточно жестоко.
- Трахаться? – Дана скорчила гримаску. – Ни в коей мере. Но в любом случае, я тебя не держу, если я не ошибаюсь, это ты настаивала на встрече, на любых условиях. Тебе и решать.
Докурив, Дана сбросила окурок и направилась в дом. Ольга осталась стоять. Осеннее солнце мягко стелило спокойное озеро золотыми дорожками, лес на другом берегу играл всеми красками листвы. Втянув ноздрями свежайший воздух, Ольга решительно толкнула дверь.
- Сюда проходи, - позвала из глубины дома Дана.
Большая гостиная, отделанная сливочно-желтой вагонкой, небольшой камин, низкий столик, диван, пара кресел, затянутых клетчатой обивкой…
- Садись, - Дана кивнула на одно из кресел. – Макс сейчас все приготовит. Будешь вино или коньяк?
- Вино. А может ему помочь?
Дана усмехнулась.
- Как хочешь.
Первое, что увидела Ольга на небольшой кухоньке, был Макс, который нагишом возился у стола. Только ошейник охватывал его шею. Проклятая полоска кожи и металла так и притягивала взгляд Ольги. На звук ее шагов Макс обернулся.
- Вы что-то хотели? – спокойно спросил он.
- Я помочь…, - Ольга запнулась. – А почему вы раздеты?
- Таковы правила, - он улыбнулся и развел руками. – Если не затруднит, отнесите, пожалуйста, в комнату вот это блюдо.
Грохнув тарелку с фруктами и сыром на столик, Ольга внимательно посмотрела в лицо Даны.
- Что у вас происходит? Я, конечно, не институтка, все эти садо-мазо…
Дана рассмеялась, стремительно поднялась и звонко чмокнула Ольгу в пылающую щеку.
- Девочка, милая, не стоит говорить о том, чего не знаешь. Ты утверждала, что влюблена в меня, я уважаю твои чувства, но и ты уважай мои. Я обещала тебе, что покажу, как умею любить я, ты просила сама об этом, вот и смотри, а не готова – Макс отвезет тебя в любой момент. Ну, как? Едешь?
- Нет. – Ольга села в кресло.- Если так тебе надо, пусть… Получается, если я сейчас уеду, все мои слова будут выглядеть как обычный треп, так?
- Умничка. А вот и вино.
Пока Макс разливал темно-пурпурное вино по бокалам, Ольга старательно отводила глаза, но взгляд то и дело натыкался на гладкую кожу, на рельефные мышцы рук и груди, на треклятый ошейник. Наконец, повинуясь взмаху руки Даны, Макс опустился на колени у ее ног. Ольга взяла бокал, пальцы дрожали.
- За тебя, - она нашла в себе силы улыбнуться.
- И за тебя.

Через пару часов за окном разгулялся ветер.
Широко раскрытыми глазами Ольга смотрела на обнаженного мужчину, стоящего на коленях спиной к ней. Руки его были закинуты за голову, на мускулистых ягодицах четко просматривались рубцы и ссадины, уже поджившие, но достаточно свежие. В голове слегка шумело, а ноги наполнились тяжестью.
- Видишь, - Дана нагнулась и с улыбкой провела ладонью по спине Макса. – Это – мой мужчина и я его очень сильно люблю. Да, милый?
- Да, Госпожа, - еле слышно отозвался он.
- Громче!
- Да, Госпожа, - голос Макса был глух, но Ольга ясно услышала в нем еле сдерживаемое желание.
- Нагнись к полу и раздвинь задницу!
- Да, Госпожа…
Гладко выбритая промежность, растянутое вокруг непонятного предмета кольцо ануса.
- Что это? – поморщилась Ольга.
- Отвечай! – Дана сжала шею Макса.
- Анальная пробка. Я ношу ее по приказу Госпожи.
- Зачем?!
- Чтобы моя задница была всегда готова, если Госпожа захочет воспользоваться ею, - отозвался Макс.
Как сквозь легкий туман Ольга видела, как рука Даны поглаживает затылок мужчины, а тот тянется, даже не чуть уловимым движением головы, а будто бы всей сущностью, тянется за лаской этой узкой ладони. И взгляд Даны, устремленный на Макса, был наполнен … нежностью?...
- Я люблю его, – говорила Дана и ее голос становился все ниже и глуше. – Люблю его тело, за то, что оно дарит мне ни с чем не сравнимое наслаждение, люблю его боль и унижение, за то, что он настолько силен, что может себе позволить принять это, люблю его слезы… Ты видела вскипающие слезы в глазах мужчины, его стыд за них и тщетные попытки их сдержать? Нет ничего прекраснее этого. Мы покажем тебе, да, милый?
- Как будет угодно Госпоже.
- Принеси хлыст.
Дана выпрямилась, глядя сверху вниз на Ольгу. Улыбка играла на ее губах, а во взгляде бушевали безумие и страсть.
- Ты будешь молчать, ты будешь молчать и смотреть, девочка, как бы страшно тебе не было.
Как во сне… Страшном и возбуждающе остром. Легкие бисеринки пота на теле Макса, его запрокинутая голова, закушенные губы. Свист гибкого хлыста, удар, томительное ожидание, снова удар, мучительный стон и пылающий цветок рубца. Изящная ладонь, ласкающая рассеченную кожу – Ольга словно сама ощутила ожог этого прикосновения – и снова удар, удар за ударом. Россыпь рубиновых капелек на запястье. Удар.
Ольга с трудом разжала зубы – сдерживая крик, она закусила свою руку и не заметила этого.
- Смотри! – повторяя свист хлыста, голос Даны резанул воздух.
Приподняв за подбородок голову Макса, она повернула его лицо, так чтобы Ольга могла видеть. Мужчина тяжело дышал, из под плотно сжатых век пролагали свой жгучий путь слезы.
- Открой глаза, милый…
Как во сне… Страшном и возбуждающе остром. Два взгляда, два одинаковых взгляда, направленных друг на друга, друг в друга, легкие поцелуи и ласковый шепот, что-то бессмысленно утешительное, и что-то ответно – ласковое, мужское, успокаивающее. Сцепленные в судорожном пожатии руки, магия любовных прикосновений.
Немногим позже, глядя как рука Даны расслабленно перебирает волосы, уткнувшегося ей в колени Макса, Ольга легонько тронула ее за плечо.
- Дана … Прошу, люби… Любите меня, Госпожа

 

"Мужчины приходят к фанатизму под игом своих идеологических схем, мы же почти всегда, побуждаемые неистовством наших грез".

Как я ненавижу своего отца! Ненавижу и, как ни странно, боюсь. Странно потому, что могла бы разделаться с ним одним ударом, но, как видно, боязнь эта буквально заложена в моих генах или же просто вбита в меня с раннего детства. Как бы то ни было, я не могу пока еще переступить эту черту. Или даже не хочу. Пока он жив, он поддерживает кипящую во мне ненависть, которую этому слепцу никогда не разглядеть. Источник моей ненависти и моей силы – в нем. Если бы он знал!

А ведь он любит меня, даже очень. Ну и что? Бедная мама! Как он издевался над ней! Как унижал, как помыкал ею! Я все это видела, понимала... и молчала. Что я могла сказать? Тогда я была просто бессильна, хотя, как аккумулятор, копила ненависть. Он же всю свою дрянную, эгоистическую любовь перенес на меня, свою единственную дочь. Он не отказывал мне ни в чем, покупал все, чего я хотела. На своей шикарной машине, вызывающей зависть у одноклассников, отвозил меня в школу. А я продолжала молча его ненавидеть и копить, копить свое чувство... Но все это, пожалуй, общие слова, а истинная причина моей ненависти, признаться в которой мне тяжело и перед самой собой, была иной, конкретней, страшней и глубже. Однажды по какой-то причине у нас в школе были отменены занятия. Я родителям ничего не сказала и, запершись в своей комнате, немного почитала, а потом крепко заснула. Проснулась оттого, что мне послышался какой-то шум и, как мне сперва показалось, крики. Подумав, что отец устроил над мамой очередное издевательство, я резко отворила дверь, и... Я, конечно, уже знала, что происходит между мужчинами и женщинами, но как-то абстрактно, и в детской своей чистоте и простоте гнушалась даже разговоров моих слишком «грамотных» сверстников на эту тему. Так что то, что происходило в комнате моих родителей, было для меня настоящим потрясением. Я вскрикнула или даже как-то взвизгнула, но они, занятые своим пакостным делом, меня даже не услышали. Потрясение, охватившее меня, усугублялось еще тем, что, во-первых, я понятия не имела о том явлении, которое называется эрекцией и которое выступало теперь перед мной во всей его отвратительной очевидности, а во-вторых, я еще могла бы каким-то образом представить обнимающихся, лицом к лицу, обнаженных влюбленных, но, к моему ужасу, мать не лежала, а стояла в животной позе, задом к отцу, и он методично, как заведенный, входил и входил в нее своим огромным, багровым и бугристым, как мне показалось тогда, половым органом. Потом отец зачем-то полностью его вытащил, так, что я могла разглядеть его во всех деталях, и очень медленно стал задвигать туда по новой, что, очевидно, доставило им особое удовольствие. Мне и до сих пор не очень понятно, почему я, хотя готова была потерять сознание и меня буквально всю трясло, тем не менее следила буквально как завороженная, не отрывая глаз, за всем этим потрясающим кощунством. Но вслед за первым потрясением – и, думается, что и тогда уже я была не вполне обычным ребенком – пришло какое-то странное спокойствие и даже заурядное детское любопытство. Я притворила дверь, оставив узкую, но вполне достаточную для просмотра щель, твердо решив досмотреть этот грязный спектакль до самого конца, даже не понимая еще, что этот конец обозначает. Только гораздо позже, многократно обдумывая и прокручивая перед собой богомерзкую картину человеческого соития, я уяснила себе причины своего спокойствия. Нет, я, конечно, оставалась той же невинной девочкой, но что-то вдруг сломалось в моем восприятии, я мгновенно прозрела и увидела жизнь во всем ее паскудстве, вопиющем женском позоре и бесправии. С этим что-то надо делать, но что именно я, естественно, тогда еще не знала и разве что только чуть-чуть догадывалась, что для достижения справедливости надо сделать так, чтобы по крайней мере, все было наоборот. Слава Богу, теперь уже я это знаю...

Мать, в отличие от отца, не была абсолютно голой. На ней была ночная рубашка, что придавало дополнительную ирреальность происходившему. Мать высоко задрала округлый свой зад так, что рубашка сбилась набок и почти сползла ей на голову, обнажая одну грудь, и отец,, судорожно ее сжимая одной рукой, другой рукой бестолково и бессмысленно шарил под этой рубашкой. Покорство и беспомощность матери – вот что меня поразило больше всего. Ее лицо выражало глубочайшее страдание – таким оно запечатлелось в моей памяти. Возбуждение же отца все нарастало, движения ускорялись... и вдруг замедлились до предела, и я, несмотря на всю свою неопытность, поняла, что он пытается продлить минуту скотского блаженства, – но в то же время и своей дикарской власти над униженным до животного состояния, обреченным на жертву человеческим существом. Женским существом! И хотя мне казалось, что я выступаю в роли бесстрастного наблюдателя, все это происходило, как в страшном сне. Голова у меня закружилась, и я чуть не упала. И вдруг я почувствовала, как огромный кривой орган отца вторгается уже не в мать, а в меня, беспощадно раздвигает мои половые губы, разрывает девственную плеву. И вот я не могу уже отделить дикой своей боли от пронзающего весь мой организм неимоверного, неземного восторга. Я ритмично двигалась, подаваясь всем телом, но потом не выдержала и безудержно завращала своей худющей попкой, нанизываясь на него все глубже и глубже – в то же время мучительно желая исторгнуть его из своего лона, хватаясь за него своими бессильными детскими ручонками и каждый раз ощущая в них вместо беспощадной, но желанной огромности пугающую пустоту. Многократно усиленное моим детским воображением, физическое сладострастие объдинилось каким-то парадоксальным образом с ужасом смерти, волнообразно переходя из одного в другое и сливаясь воедино на каждом гребне крутой волны. И в очередной момент, когда я, сорвавшись с самого высокого гребня, уже готова была погибнуть, захлебнуться в замеревшей от страха глубине собственного лона, невообразимо сладкая, дурманящая жидкость, из последних сил удерживаемая между двух слабых, сжатых в замок моих ножек, перелилась через край, заполнила все мое существо, ноги безвольно разошлись, бесконечные судороги сотрясли тело, и когда я пришла в себя, все было кончено...

Так ли это в точности происходило со мной или добавило что-то от себя моя поздняя неудовлетворенная фантазия, но с этого момента я не просто, как это иногда бывает, из ребенка превратилась в женщину, а стала совершенно другим человеком. Видимо, оргазм, испытанный и неосознанный мной как таковой, навсегда связался с жутким, безобразнейшим видением. У меня в жизни появилась цель, хотя я еще четко не могла ее осознать.

Несколько дней мне было невозможно даже видеть родителей, но потом я вошла в норму и ничем себя не выдавала, внешне отношения с отцом и с матерью оставались все такими же, хотя картина эта долго еще стояла перед моими глазами, то чуть-чуть затухая, то, напротив, обрастая новыми, неизвстно откуда взявшимися подробностями. Отец же, в безграничном своем мужском самомнении, не мог понять этого, но что-то все же чувствовал – и от этого еще больше пытался задобрить меня, купить мою любовь, в то время как я, наоборот, отлично все понимая, ненавидела его еще сильнее. А заодно с ним и всех мужчин: сначала только взрослых, которые напоминали мне его, а потом и всех – и молодых, и стариков, и даже детей. Я лелеяла в себе, растила свое замечательное чувство, которое, не находя выхода наружу, еще сильнее распалялось от внутреннего огня. Иногда я сознавала, что не совсем права, но это сознание грозило убить мою единственную любовь: ненависть, – и я давила в себе порывы малодушия. Я много занималась спортом – благо, отец создавал мне для этого все возможности. Мое проскакивающее порой озлобление принимали за нормальную спортивную злость, все тренеры хвалили меня, и я имела великолепные результаты в самых разнообразных видах спорта. Волейбол, легкая атлетика, акробатика – все это давалось легко, почти само собой благодаря прирожденной выносливости и координации движений. Но все же мне чего-то недоставало: это были все как бы женские виды спорта, не позволяющие победить противника в буквальном смысле, то есть повалить, смять, унизить... И – самое главное – по моим представлением этим поверженным противником обязательно должен быть мужчина. О, тогда я над ним вдоволь натешусь!

Но вот вошло в моду каратэ. Мальчишки занимались в секциях, а потом хвастали необычными прыжками и телодвижениями, универсальными ударами и защитами. Сначала я над ними только посмеивалась, но однажды, заглянув на тренировку, поняла, что в этом что-то есть. И ко мне пришло решение...

– Зачем тебе это? – удивился отец.

– Посмотри на меня, – сказала я.

Он посмотрел, ничего не понял и спросил: – Ну, и что дальше?

– А то, что на меня слишком заглядываются мужчины, и я не хочу стать жертвой насильника.

Я знала, на что бить. Отец как будто впервые разглядел мою фигуру и покраснел как рак, чего я никак от него не ожидала – таким он обычно был циничным и грубым.

Он нанял для меня очень хорошего тренера, который занимался со мной по несколько часов в день. Я делала большие успехи, что было совсем неудивительно. Мне очень помогли те виды спорта, которыми я увлекалась раньше: я обладала незаурядной реакцией, выносливостью, прыгучестью, гибкостью, смелостью – короче, всем, что требуется каратисту. И, главное, пресловутой "спортивной злостью" – так они все это понимали. Время от времени тренер устраивал соревнования для своих питомцев и, так как других девушек в группах почти не было, мне приходилось, в основном, сражаться с мальчишками. К моему удовольствию и к их стыду я неизменно выходила из этих схваток победительницей. Это усиливало мое чувство собственного достоинства и обостряло заложенное во мне презрение к мужчинам. Я поняла, что вообще возможности женщин далеко не реализованы и при верном подходе они могут намного опередить мужчин. Однажды, после трех лет моих занятий (мне было тогда 17 лет), тренер предложил провести с ним схватку в полную силу, но без применения особо опасных приемов. Однако я не сдержалась и, ощутив в своем сопернике больше ненавистного мужчину, чем тренера, довела один из таких приемов до конца. Тренер пролежал без сознания несколько минут, после чего мне, конечно, пришлось прекратить с ним наши спортивные отношения. Я заявила тогда, что все равно продолжу занятия каратэ, и тренер, преодолев свою уязвленную мужскую гордость и проявив непонятное благородство (а, может, и очень понятное, если учесть мои внешние данные), дал мне рекомендацию к своему знакомому, который занимался с каратистами высоких категорий, причем бесплатно, в расчете, видимо, на будущую славу.

Здесь заниматься было и сложнее, и интереснее, хотя, в общем, с меня не требовалось больше того, чем я уже обладала. Так что я быстро пошла в гору. Но потом опять приключилась неприятность. На улице ко мне пристал один известный всему городу хулиган и заводила. Некоторые девушки даже считали за честь с ним прогуляться, но только не я: мне он был так же отвратителен, как и все другие мужчины. Хотя, конечно, не надо было бы применять приемы на улице без особой необходимости, но когда он полез со своими руками, я не выдержала... Он шлепнулся на тротуар и уже не вставал. Я испугалась, хотела скрыться, но вовремя сообразила, что нас уже видели некоторые из знакомых, так что лучше всего самой честно заявить о случившемся, изобразив его падение как простую случайность.

На свое и на мое счастье, благодаря высокому искусству врачей, он остался жив, и дело удалось замять, так как он, дорожа своей бандитской репутацией, не хотел поднимать лишнего шума. Мой папаша отругал меня, но по нему было видно, что внутри он мной очень гордится. Старого дурака так прямо и распирало от гордости за свою способную дочку, и мне пришлось долго разъяснять ему, что он не должен болтать об этом с каждым встречным и поперечным.

В это время я как раз заканчивала школу и еще не решила, чем заниматься дальше. Отец, естественно, настаивал на высшем учебном заведении. И тут у меня возник план, изменивший все течение моей жизни. Дело в том, что неподалеку от нашего приморского города, на одном из небольших островков, у отца был свой большой дом. С тех пор, как умерла моя мама, мы там фактически не бывали. И вот я заявила отцу, что намерена отправиться на остров и пожить там в экзотичном отшельничестве год-другой. Он, понятно, завозражал, но я втолковала ему, что одиночества не боюсь и намерена основательно и без помех готовиться к поступлению на медицинский факультет, а заодно и отдохнуть от назойливых приставаний недостойных меня "женихов". Конечно, я не собираюсь жить там в полной изоляции от мира (и от любящего родителя) и намерена еженедельно приплывать в город за продуктами, книгами, консультациями преподавателей и вообще – повидаться. При этих словах отец заулыбался счастливо, и я поняла, что дело мое выгорело...

На острове для меня началась совершенно новая жизнь. Целыми днями я загорала, купалась в море, много читала. Наслаждаясь одиночеством, почти везде расхаживала совершенно обнаженной, вскоре превратившись в натуральную негритянку, предохраняя от загара лишь грудь, своей белизной удивительно красиво контрастирующей с остальным телом. Чувствовала себя как Ева в раю – да еще, к счастью, без Адама, хотя я и ловила себя иногда на странном желании быть увиденной со стороны жадными мужскими глазами...

В свое время на остров из города проложили электрический кабель, затеяв создать здесь целую зону отдыха – затея заглохла, а кабель остался. Тогда же были проведены еще некоторые – не доведенные до конца из-за недостатка средств – мероприятия. Наш дом, который отец купил почти за бесценок, был почти единственным завершенным результатом некогда грандиозных замыслов.

Так что в своем замечательном замке на своем необитаемом острове я была полновластной хозяйкой. Правда, к берегу иногда причаливали любители рыбной ловли, но меня они не видели – каждому, как говорится, свое. Дело в том, что к острову практически можно было причалить только с одной стороны, в одном-двух местах; другие же берега его были либо скалисты и усеяны острыми, торчащими из воды камнями, либо заросшие густым колючим кустарником, опускавшимся прямо в воду. Зато бухточка, к которой можно было безопасно причаливать, великолепно просматривалась с наблюдательной башенки на крыше дома – так задумал еще отец, и, наоборот, с бухты разглядеть эту башенку можно было только точно зная ее расположение. Так что, имея при себе бинокль, я хорошо знала обстановку на своем острове.

Такая беззаботная жизнь продолжалась недели две, потом я основательно заскучала. Ведь я приехала сюда не только для отдыха, а прежде всего для осуществления своих грандиозных планов. Моей энергичной натуре требовалась беспрерывная деятельность. Ежедневные тренировки не только заглушали, но, напротив, усиливали эту потребность. Осуществлению задуманного мною великого плана должен был предшествовать уникальный эксперимент. Мне хотелось завести на острове целую плантацию, которая вместе с электричеством обеспечивала бы полную автономию. А для этого нужны были многочисленные рабочие руки. Мужские, естественно, руки. Нанимать я, конечно, никого не могла – хотя бы еще и потому, что это как раз и привело бы меня к зависимости от этих гнусных мужчин, которых я ненавидела и презирала. Мне же хотелось другого: мне нужно было иметь собственных, натуральных рабов. Да, да, именно рабов, жизнь и смерть которых полностью находилась бы в моих руках. Это не только устраивало меня экономически, но и отвечало основной идее эксперимента: мужчина – грязная, возомнившая о себе тварь, самой природой предназначенная быть в услужении у женщины. Первобытные люди, жившие по естественным законам матриархата, были абсолютно правы. К сожалению, теперь по этим законам жить нельзя, так как цивилизация развратила человечество, создала для мужчин слишком удобную жизнь, и сначала – до нового матриархата – нужно перегнуть палку несправедливости в другую сторону. Мужчины добровольно своих преимуществ, конечно, не отдадут, – значит надо довести их до нормального первобытного состояния с помощью грубой силы. Я была уверена в себе и знала, что справлюсь даже с несколькими мужскими тварями одновременно, но ведь целью моей на данном этапе было не прикончить их, а приучить трудиться за ничтожную, на пределе энергетических возможностей, порцию пищи. В свое время для этого требовался надсмотрщик с бичом, но я просто физически не смогу быть одновременно и рабовладельцем и надсмотрщиком – какая уж тут независимость! В свое удовольствие – пожалуйста, но махать целый день бичом – это же издевательство над самой собой. И вдруг я сообразила: собачки – вот кто меня выручит! Вот кто будет идеальным и преданным помощником.

При первой же возможности я сказала отцу, что мне необходимо завести в доме парочку надежных собачек – чтобы не скучать, и, главное, чувствовать себя в полной безопасности. Отец не только поддержал мою затею, но сказал, что и сам не раз думал об этом и даже присмотрел пару молодых, сильных псов, уже начавших курс дрессировки. Таким образом, этот важный вопрос уладился сам собой. Я получила полный инструктаж по работе с собаками и прихватила кое-какие учебные пособия по этой теме. Новое дело увлекло меня еще на некоторое время. Кроме того, мне пришла в голову неглупая мысль использовать некоторые методы собачьей дрессировки при работе с будущими рабами. Конечно, я понимала, что дрессировка животных основана на использовании рефлексов, а у человека ведь есть еще и разум. Ну и что? – сказала я себе. Педагогикой пусть занимаются другие, я же займусь именно дрессировкой, предварительно, естественно, вышибая из них разум путем непрерывных пыток, не оставляющих никакой надежды на будущее, никакого просвета в их вечном – до самой смерти – мраке. И только на втором этапе, когда в них не останется ничего человеческого, можно будет, наконец, поступать с ними соответственно: выполнил задание – получил пищу, нет – такие пытки, каких еще свет не видывал... Я, правда, сама еще их не очень представляла, но для своего образования надо будет почитать кое-какую литературу, а, главное, пытки – это прекрасное средство для развития собственной фантазии. И в предвкушении будущих удовольствий я плясала и смеялась как маленькая девочка...

Прежде всего я освободила от всякого хлама полуподвальное помещение и нашла для него подходящий замок. В стены вбила крепкие крючья. Еще, подумала я, рабам не помешают кандалы, которые можно пока просто смастерить из собачьих цепей. Одна цепь и два навесных, надежных замка – вот и вся система. Неплохо бы, конечно, завести и наручники, но тогда мне придется их вечно одевать и снимать с этих гадких тварей – хорошенькое, извините меня, удовольствие! Ладно, и с одними кандалами на ногах раб далеко не убежит, особенно после моей очередной обработки. К тому же и собачки свое дело знают. А не знают – научим...

Все остальное будет видно по ходу событий, а пока надо готовится к приему "гостей". К счастью, они не заставили себя долго ждать. Однажды утром поднявшись, как обычно на свой наблюдательный пункт, я заметила приткнувшуюся к кустам лодку, в которой лежали рыболовные снасти, хотя самих рыбаков нигде не было видно. Справиться с ними двумя, да еще, надо думать, одетыми в громоздкие рыбацкие доспехи, не представляло большого труда для такой способной девочки как я. Страха не было буквально никакого – только легкое приятное возбуждение. Проблема была в другом: что мне одеть по такому приятному случаю? Можно было пойти в простом летнем платьице: уже сам контраст между моей нежной внешностью и моими крутыми действиями вызовет у них шок, гарантирующий полный успех операции. Впрочем, слишком легкой победы я и не хотела и вообще была настроена вполне серьезно, хотя разок и промелькнула озорная мысль явиться перед ними в костюме своей прародительницы-Евы, – вот где был бы успех так успех! Но потом разумно решила, что на первое свое серьезное дело надо и одеться по-серьезному: лучше всего – в боевое кимоно. И никаких двусмысленностей: драться так драться!

Можете представить себе изумление этих двух ничтожеств при моем "явлении народу" прямо из кустов, да еще в таком "модном" одеянии! Тот, который первым меня заметил, обалдел, естественно, и, толкнув второго, воскликнул:

– Эй, смотри, что за чудо!

Другой, помоложе и покрупнее, удивленно протер глаза:

– Кошечка, ты откуда такая взялась?

Я пошла прямо на них. Сейчас будет вам "кошечка"! Они несколько опешили и пытались сказать еще что-то "умное". Но мне уже не о чем было с ними говорить, так как для меня они уже были рабами. Поэтому, не доходя двух шагов, я высоко прыгнула и ударом ноги оглушила того, кто помоложе. Секунду помедлив, наслаждаясь произведенным эффектом, сбила с ног и другого. Пока они не пришли в себя, я надела на них припасенные на этот случай кандалы (не терпелось посмотреть на деле это мое первое изобретение), а потом веревкой стала связывать им руки. И в это время из кустов вывалился еще один чурбан и остановился в недоумении, возможно, принимая увиденное им за игру. Но кое-что уже начал соображать, И вдруг он громко выкрикнул мое имя! Тут и я узнала его: это был парень из соседнего дома, мой ровесник, как я замечала, давно уже заглядывавшийся на меня. А тут такая романтическая встреча! Медлить было нечего, и я бросилась на него, совершив, однако, ошибку в том, что легче было не пугать, а как-то приманить его – и спокойненько сделать то, что и с другими придурками. Мальчишка же, видимо, решил, что нас тут целая шайка и бросился наутек. В тяжелых резиновых сапожищах далеко ему было не убежать, хотя метров пятьдесят с перепугу он все же одолел. Настигнув раба, я с лету нанесла ему удар ребром ладони по шее – и он так и зарылся носом в землю! Но вот досада: у меня ведь нет с собой веревки, а вести его несвязанным, пожалуй, слишком хлопотно. Тогда я сняла с него ремень и хорошенько перевязала за спиной его руки. Потом, стянув брюки вместе с трусами до самого низа, зафиксировала таким образом и его ноги. Теперь оставалось только привести этого розового младенца в чувство и вести к остальным рабам, которые, видимо, нас уже заждались – если только пришли в себя. Я перевернула молодого раба на спину и усевшись ему на живот, стала сильно бить по его щекам обоими ладошками. Но этот мерзавец только мычал, отворачивался, но в сознание так и не приходил. Здорово, видно, я ему влепила! Но ничего, он у меня быстренько отвыкнет от всяких нежностей... Пришлось уже с полной силой надавить ему за мочками ушей – прием, вроде бы безобидный, но довольно действенный. Раб подо мной застонал, открыл глаза, но тут же снова их закрыл. Ах, паразит! Сейчас ты у меня попридуриваешься!..

Преодолевая отвращение, я пошарила позади себя и, найдя то, что искала, крепко стиснула рукой его мошонку. Он взвыл, как паровозный гудок и безуспешно затрепыхался, плотно прижатый моим телом. Но я не отпускала его до тех пор, пока мне самой не надоело слушать его дикие вопли. Разозлившись, я прихватила раба за шевелюру и одним хорошим рывком поставила на ноги. Потом, поддав под зад ногой, приказала: "Пошел!". Он поплелся вперед, путаясь в штанинах и ежеминутно спотыкаясь, путая команды "направо" и "налево", своей бестолковостью приводя иногда меня прямо в бешенство. Ему было, конечно, наплевать на то что я спешила поскорей добраться до предоставленных самим себе его приятелям. И хотя идти было недалеко, но мне приходилось постоянно подгонять его очередным ударом ноги под зад, потому что он зачем-то пытался согнуться или даже присесть на корточки – то ли от стыда, то ли, действительно, от боли.

Пленники мои, как и следовало ожидать, уже очухались, и один из них, которому я не успела связать руки, даже пытался освободить от цепей еще и ноги. При нашем торжественном появлении он грязно выругался и, забыв про цепочки на ногах, бросился на меня, но не сделав и пары шагов, свалился на землю. "Папа! Папа!" – закудахтал мой цыпленочек. Ага, значит, этот старый пень – его папаша! Семейка, значит. Что ж, тем интереснее для меня... Чтобы не слышать этого собачьего визга, я швырнула щенка на землю рядом с папашей, сорвала с его ног трусы и засунула поглубже в разинутую от крика пасть. Он сразу заткнулся, естественно. Тогда я приблизилась к старперу, который, так и не поняв еще до конца, кто перед ним, снова повторил свою идиотскую атаку – и, конечно, получил свое... Потом я, не суетясь, аккуратно связала его верхние конечности. Минуту еще поразмыслив, решила и всем им заодно заткнуть их пасти, так как слушать в такой ответственный момент вульгарные мужицкие стоны и крики мне было совсем ни к чему. Штаны им в их новой рабской жизни больше не понадобятся, а теперь еще могут пойти в дело; поэтому я разорвала их на небольшие куски, воткнула в вонючие пасти и уложила всех "рыбаков" в один ряд на землю. Волосатые мужичьи зады вызывали во мне изрядное отвращение, но делать было нечего, и я, пересилив себя, навьючила на них их собственные рюкзаки, засунув туда и все оставшиеся на поле боя тряпки. Поднять этих тупых болванов на ноги оказалось не так уже просто, но я уже приобрела некоторый опыт; молодых я поднимала за волосы – сначала на колени, а потом уже только на выпрямленные ноги, хотя это только говорится "на выпрямленные", а на самом деле они дрожали и подкашивались, сильно затрудняя мою задачу. С юнцом, правда, было легче: он со страху пытался предупредить каждое мое движение; да и прическа его для этого дела была в самый раз. А вот со стариком пришлось повозиться, так как на башке у него – в отличие от его же задницы – почти ничего не произрастало. Пришлось в буквальном смысле тянуть его за уши. Со стороны взглянуть – можно было, наверное, лопнуть со смеху, но я уже так притомилась от этой бестолковщины, что лишь изредка награждала рабов по ходу дела крепкими оплеухами. Впрочем, ведь я давно уже решила, что лишняя оплеуха рабу не помеха...

 

.....Итак, я привязала своих ослов друг к дружке, в одной связке, вроде альпинистов. На шеях веревки, на горбах рюкзаки – и все без штанов. Ослы стояли, наклонившись вперед для равновесия, оттопыривая зады. Непорядок! Должны с самого начала к стойке "смирно" приучаться, в любых условиях. Хотя я и понимала, что с законами физики ничего не поделаешь, однако все же поупражняла своих рабов для профилактики, авансом, так сказать.

Удовлетворенно окинув взглядом свое "войско", я от души расхохоталась. Что за живописная картинка! Эти голые мужланы сами по себе, да еще и с окровавленными после моей профилактики мордами, были просто омерзительны, но в ансамбле они образовывали группу весьма выразительную и полную законченного смысла. Если бы какому-нибудь художнику вздумалось бы изобразить рабство символически, то лучшего символа и не придумать. Видимо, заложенное во мне от рождения (от мамы, конечно же, а не от этого...) эстетическое чувство само подсказало, как уравновесить грубый натурализм животной сущности раба элементами тонкого юмора. Казалось бы: уродливые волосатые ноги и зады, отвратительные мужские принадлежности... Б-р-ррр!.. Но тут же: модные короткие курточки выше живота у молодых рабов, брезентовая роба у старика, разноцветные рюкзаки на горбах, какая-то даже гармония тупых выражений на их посиневших рожах – со связывающей их воедино веревочной удавкой... Нет, это надо было видеть!

Что ж, караван готов. Первым двигался юнец, который, как чувствовалось, сник быстрее всех и, следовательно, активно выполняя мои команды, будет и остальных тянуть за собой. Может быть еще, чисто по-женски, мне захотелось, чтобы он любовался моим телом, ибо теперь, когда самое сложное было позади, я могла себе позволить, наконец, полностью расслабиться, – так что я скинула с себя душное кимоно, оставшись совсем нагишом. Кстати, картина получает абсолютное завершение: мерзкие рабы и их прекрасная повелительница. В Ее руках – конец веревки, накинутой на шею переднему рабу. Я опять пожалела, что нет еще замечательно длинного хлыста с удобной кожаной рукояткой. Нет, но будет!..

Теперь я ощущала себя совершенно раскованной, никакого стыда уже не было и в помине, ибо передо мной уже – не люди. Вот только хотелось еще подразнить немного самого молодого и глупого. Ну, чуть-чуть...

Я потянула за привязь, и процессия торжественно стронулась с места. Пройдя метров пятьдесят, я подумала, что запоминать им дорогу совсем ни к чему и, остановив колонну, вытащила из рюкзаков оставшиеся тряпки, быстренько превратив их во вполне сносные повязки на глазах. Молодой, решила я, обойдется и без повязки – слишком основательно он будет занят изучением моей хорошенькой попки. Вот пусть и радуется. В конце концов, победители могут себе позволить немного великодушия...

Заскучав по пути, я устроила небольшое представление, заставив рабов ползать на коленях, упираясь носами друг другу в задницы. Это приободрило меня, и я, вдоволь насмеявшись, уже не чувствовала никакой усталости. Особенно забавен был мальчишка, которому, как впереди ползущему, пришлось даже развязать руки. Зато ему и досталось от меня больше других, хотя я, обладая врожденным чувством справедливости, никого не хотела обижать и распределяла наказания поровну. Впрочем, как придется...

Потом мне и это развлечение надоело – уж больно медленно они ползли, а время уже к обеду. Как бы то ни было, не мытьем, так катаньем, подошли мы к моему замку, где я загнала рабов подвал и, указав на большое ведро на полу, предназначенное быть для них парашей, бросила на пол в качестве подстилки обрывки их одеяний. Отдыхайте, гости дорогие! Будьте, как дома... (Теперь, когда мои планы начинали сбываться, я и впрямь испытывала к рабам почти что родительские, нежные чувства. Странно устроен человек!)

Сама же я отправилась отдыхать – уж кто-кто, а я отдых свой заслужила. На меня вдруг почему-то опять напала такая усталость, что я, наскоро перекусив, упала на кровать с какой-то книжкой, но, не успев прочитать и двух страниц, уснула намертво.

Проснулась я через пару часов, веселой и посвежевшей. На душе было так хорошо, как бывает в детстве, ранним солнечным утром, когда еще не жарко, и птички щебечут, и бегают солнечные зайчики, и мама ласково шепчет чего-то... "Вставай, доченька. Видишь, красота какая!.." А я даже и не сразу припомнила, отчего мне так радостно, и захлопала сама себе в ладоши. Ай да я! Молодец девочка! Дело сдвинулось с мертвой точки...

Проведя коротенькую, но интенсивную разминку и накинув на голое тело легкий – по погоде – халатик, я отправилась проведать пойманных животных. Небось, соскучились по хозяйской ласке! Предусмотрительно заглянув в замочную скважину, я обнаружила, что сидят они почему-то приткнувшись спина к спине и как-то странно при этом двигаясь. Или замыслили чего-то? Так и есть: ведь это они пытаются развязать друг другу руки. Вот твари неблагодарные! Я резко отворила дверь, и эти проходимцы в ужасе друг от друга отпрянули. Но что я, слепая, что ли? Нет, мерзавцы, со мной у вас этот номер не пройдет! Я, со вполне понятной злостью, ухватив за волосы (а старика, конечно, за уши, да так, что они даже захрустели, хотя и не оторвались почему-то), поочередно подводила каждого стене и яростно молотила об нее его дурной башкой, пока он не падал на пол. Уверена, что искры сыпались у этих ребят из глаз целыми снопами...

– Послушайте меня, негодяи! – с трудом сдерживая себя, произнесла я. – Пора вам уже понять, что отсюда для вас нет никакого выхода – кроме как на тот свет. Чем быстрее вы это поймете – тем лучше для вас. Отныне вы– настоящие рабы, а я ваша полновластная Хозяйка. Вы будете работать на меня до потери сознания, а также будете выполнять любые мои приказания – даже самые бессмысленные и неприятные. Я буду делать с вами все, что мне захочется. А за это – знайте мою доброту! – я оставлю вас в живых и даже буду бесплатно кормить вас. Запомните еще, что я буду ежедневно избивать вас самым жестоким образом – мне это нужно, в частности, для тренировки, а, главное, я так хочу. А вам это тоже нужно – чтобы вы меня боялись и уважали больше смерти.

И для вас же лучше, чтобы вы скорее превратились в покорных, нерассуждающих животных. Тяжелый труд, неимоверные муки и, как следствие этого, – полная покорность своей Хозяйке – вот в чем отныне единственный смысл вашей жизни. Страх и голод – вот два чувства, которые изо всех человеческих чувств остаются теперь на вашу долю. Хотя страх не то слово – слишком мягкое. Я добьюсь того, чтобы вы испытывали ко мне дикий, сумасшедший ужас, который бывает только в кошмарном сне. Вы поняли, наконец, что я способна на все? Поняли?! Что-то я не слышу ответа... Ну, тогда хотя бы помычите или кивните тупыми своими башками в знак согласия... Понятно? Вот тебе, например, понятно? Почему ж ты не киваешь, если понятно? Или непонятно все-таки? – обратилась я к задыхающемуся от ужаса юнцу.

Он кивнул своей трясущейся, как у припадочного, головой.

– А за ослушание знаешь, что я могу с тобой сделать?

Он произвел какое-то дергающееся движение, означающее, видимо, на его теперешнем языке, что не знает.

– Вот что, например.

Как тогда, в лесу, я крепко сжала своей нежной ручкой его мошонку. Притворщик сморщился как 100-летний старик и, протяжно мыча, рухнул на колени.

– Вот видите, ребята, – обратилась я к своей молчаливой аудитории, – вы все в моих руках – вот как эти ваши детальки.

С этим смешливым, но грозным предупреждением я тем же манером обошла их по кругу, а потом и по второму – исключительно для закрепления урока, пока мои слабодушные воспитанники совсем не отключились. Вообще-то на этот момент у меня не выработалось еще строгого плана своих "воспитательных" действий с рабами, и для первого знакомства мне просто хотелось их немножко попугать. Кажется, у меня это получилось неплохо. Настроение вновь стало преотличное. Как, собственно, немного мне надо! Я почувствовала свою силу, свою власть – и это оказалось прекрасным. Легкомысленной школьницей носилась я по двору, гонялась за собаками, танцевала и пела. Жизнерадостным вихрем внеслась в камеру и, увидев очумевших от страха рабов, шутливо двинула каждому по скуле. Но даже их гнусные рожи и позы не смогли испортить моего настроения. Давно уже мне не было так хорошо. Вот что значит, когда появляется настоящее дело, и жизнь приобретает утраченный в обыденной суете смысл.

Но на сегодня предстояли девочке и другие дела. Для начала нужно было сходить к берегу и затащить брошенную горе-рыбаками лодку в более укромное место. Еще надо бы проверить содержимое их рюкзаков – вдруг да что-нибудь из этих заслуженных трофеев мне и пригодится.

В рюкзаках, действительно, оказалась теплая одежда, фонари, спички, кофе, консервы... В общем, удачно. Понятно, что все это мне и не так уже нужно, но ощущение неожиданной находки было приятным, – возможно, нечто подобное чувствовал Робинзон, хозяйничая на выброшенном на берег судне.

И вдруг, роясь в одном из рюкзаков, в какой-то дрянной книжонке я обнаружила... собственную фотографию и онемела от негодования. Несомненно, принадлежала она мальчишке. Где же он ее достал? Впрочем, понятно: это был школьный снимок последнего года учебы, и этот болван, влюбившись в меня, выпросил у фотографа лишний экземпляр. Какое право имел этот негодяй касаться своими грязными лапами моего изображения?! Небось, еще... Я чуть не задохнулась от такого предположения. Ничтожный раб! Он еще и не догадывается, во что ему может обойтись его наглость...

Вся кипя от гнева, но внешне ничем себя не выдавая, я вошла в пропитанную ужасом камеру. Привыкают, значит, к новому порядку. Очень хорошо! Но этот... этот... Ладно, девочка, спокойно!

Молодого раба всего колотило, когда я подошла к нему с приветливым видом и даже вытащила из его пасти мокрую от слюны и крови тряпку. Он глубоко задышал и задвигал онемевшей, видимо, челюстью.

– Так тебе легче?

– Да, Госпожа, – он благодарно шевельнул вспухшими губами.

– Может, не вставлять тебе больше эту гадость?

– Да... нет, Госпожа, – заискивающе пытаясь улыбнуться, затряс он головой. Ну и болван!

– А ты знаешь, что это за грязная тряпка?

– Н...н...нет, Госпожа.

– Как же не знаешь? Это же твои трусы!

Надо было видеть, как его бросило в краску! Торчит, идиот, без трусов перед девушкой – и хоть бы что! А тут от одного слова зашелся... Ничего, с этой "тонкой душой" я разберусь по-своему!

– Ладно, – говорю, – если ты не хочешь, чтобы твои грязные трусы снова оказались у тебя в глотке, говори мне одну правду.

Он опять закивал с мерзкой подхалимской готовностью.

– Для начала скажи, как ты ко мне относишься?

– Да, Госпожа.

– Но ты ведь меня еще любишь? Угадала?

– Да, Госпожа.

– А это что такое? – показала я ему свою находку.

– Твоя фотография.

Я мгновенно бабахнула ему по губам. Черная кровища так и брызнула во все стороны...

– Ты забыл уже, что ты мой раб и должен обращаться только на "вы"? Вспомнил теперь?

– Да... Вы... Госпожа.

– А ты задумывался над тем, имеешь ты вообще право меня любить?

– Н...н...нет, Госпожа.

– Так вот, теперь подумай. Я сильнее, умнее и красивее тебя в тысячу раз, и я могу сделать с тобой, что захочу. Могу, например, отрезать твои половые органы или просто растоптать тебя как червя. Ты – раб, ничтожество, которое не должно иметь никаких человеческих желаний. Особенно таких, – я кивнула головой в понятном ему направлении. Потом, собрав в кулак его волосы, сильно придавила его голову к самому полу. Он закряхтел...

– Ладно, пока я тебе обрисовала только самую общую ситуацию. Теперь продолжим нашу беседу. Тебе, кстати, она нравится!

– Да.

– Очень нравится?

– Да.

– А я тебе очень нравлюсь?

– Очень...

Стоп! Я удержала уже готовую взлететь для карающего удара руку. Разговор принимал такой интересный оборот, что я готова была простить рабу нарушение инструкции: употребление лишнего слова

– Значит, ты не против со мной переспать? Ты ведь меня уже видел голой, а я, в свою очередь, вижу, что у тебя ко мне все время есть желание. Тут уж ничего не скроешь в твоем положении, правда?

Не в силах выдавить из себя хотя бы слово, он сглотнул слюну.

– Так кто же тебе мешает? Ведь на мне почти что ничего нет. Видишь? – я распахнула халатик. То, что он там увидел, оказалось выше его слабых сил, и он буквально рухнул на землю. Я чуть приподняла его и заботливо спросила:

– Почему ты со мной ничего не делаешь? Тебе мешают связанные руки?

– Да! – он, кажется, умирал от возбуждения.

– Но где же мы с тобой этим делом займемся? В свою комнату я тебя не поведу – ведь ты всего лишь мой раб. Тогда, может, прямо здесь, в подвале, при твоем отце?

– Да, здесь...

Весь мой накопившийся гнев мгновенно прорвало наружу.

– Мерзкий тип! Негодяй! Подонок!

От возмущения я даже позабыла про каратэ, хотя это животное следовало бы уложить тут же на месте, и просто по-женски надавала ему пощечин – не по-женски увесистых, правда.

– Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Нет?! Я тебя сейчас кастрирую! Да-да, кастрирую, как вонючего быка...

Я направилась к двери, не обращая внимания на его вопли, и через несколько минут вернулась с кусачками (ничего лучшего я дома не нашла, но здесь же не больница – так что моим будущим "пациентам" придется отвыкать от дешевого гуманизма), скальпелем и бинтом. Этот развратник орал так, будто его уже резали, но я не стала затыкать ему рот – пусть лучше выдохнется, выбьется от собственного крика из сил – тогда я спокойненько займусь святым своим делом. Надо сказать, что у меня действительно было бешеное желание кастрировать эту тварь, но я знала, что бывшие мужчины при этом становятся вялыми, рыхлыми и никудышными работниками. И вдобавок, я даже и не знала, как это делается. Еще загнется под немудреным моим инструментом, а рабов у меня пока еще не так много, чтобы я могла пренебрегать лишними руками. Так что благоразумнее перетерпеть. А задумала я совершенно другую, собственно, совсем безобидную операцию...

Тут я случайно взглянула на старика. Старый крокодил весь посинел (или позеленел) так, что, казалось, его сейчас удар хватит. Этого еще не хватало! Ведь с его жизненным опытом он мог стать самым ценным из моих рабов. Пришлось немного придавить пальцем его сонную артерию – и он успокоился. А сынок разорался еще пуще прежнего (ну и семейка, однако! Знала бы мама, с какими человеческими отбросами мне приходится иметь дело!). Тогда ту же процедуру я повторила и с ним. Стало тихо, как в склепе, но для меня, после всех их сумасшедших воплей, тишина эта звучала как музыка. Под ее прекрасные, неслышимые ухом звуки я и приступила, наконец, к долгожданной процедуре. Первым делом, раздвинув отключенному "пациенту" пасть, я вставила на край челюсти, между зубов, деревянную прокладку размером со спичечный коробок. Потом подтянула кусачками длинный красный язык – я даже не думала, что он может быть таким длинным – и сильным, уверенным движением провела по нему скальпелем. Инструмент пошел легко и приятно, как по маслу. Хлынула густая и, действительно, какая-то чересчур горячая кровь. Чтобы мой "больной" не захлебнулся, я наложила на обрубок языка предусмотрительно запасенный кровоостанавливающий пластырь и, как смогла, прихватила сверху бинтом. Некоторое время прижимала прооперированное место рукой, останавливая продолжающую обильно струиться кровь. Но вот, кажется, и все. Теперь порядок в танковых частях... Подожду еще немного, пока новоявленный немой придет в себя: интересно, как он себя поведет при этом – вопрос, не лишенный некоторого научного – прежде всего психологического – смысла. Старичок тоже еще был "под наркозом". Так что пока, чтобы не скучать, я приблизилась со своим хирургическим инструментом к тому, к третьему, которым в последнее время почти не занималась – так что надо было немного наверстать упущенное. И надо было видеть, как этот громила заверещал и затрепыхался! Умора! До чего же все же труслив этот "сильный" пол...

Вытащив из его рта кляп, я участливо спросила: – Что, страшно?

Он в ответ лишь дергал башкой, пытаясь что-то из себя безуспешно выдавить, но вместо этого только пищал и верещал, как будто уже тоже языка лишился. Противно и смешно одновременно.

– Ну, что мы с тобой будем делать? Выбирай сам, пока я добрая: кастрировать или только язык удалить? Ну-ка, больной, высуньте язычок, покажите доктору...

Он продолжал как-то по-дурацки трястись, вот-вот упадет, не выдержит... А ведь по виду – довольно грозный мужик, на волосатой груди и на обоих ногах – всевозможная татуировка, и вообще – смахивает на уголовника. Но тоже туда же – жить хочется. И бабник, наверное: возбуждается, гляжу, по каждому поводу – и надо, и не надо. Вот кого бы точно следовало кастрировать, хотя бы одного – для моей медпрактики. Но придется потерпеть до тех пор, пока не заимею еще нескольких рабов – тогда не жалко ради науки потерять одного-двух. Так что пока – только почудачить немного.

Я сходила за резиновыми перчатками и стоя – для пущего эффекта – прямо перед ним, стала медленно, как в кино, натягивать их на руки. А этот здоровенный бугай, забыв что перед ним все же молодая девушка, потерял вдруг всякое достоинство. Он зарыдал как маленький ребенок и на коленях пополз ко мне, пытаясь поцеловать мои ноги. Вот мразь какая! Секунду-другую я еще сдерживалась, но когда грязные капли из его глаз покатились мне на ноги, я не выдержала и так треснула носком левой ноги по его физиономии, что он завизжал, как поросенок и повалился набок. И тут я с ужасом увидела текущую прямо из него медленную желтую струю жидкости, превращающуюся под ним в темную вонючую лужу. Преодолевая омерзение, я схватила бугая за грязные патлы и мордой, как нашкодившую кошку, стала водить по этой луже, заставляя вылизывать ее так кстати пригодившимся еще языком. Он, возможно, даже не осознавал этого и все рыдал, и рыдал... Никогда мне еще не было так противно! Не хватало еще превратить мой подвал в отхожее место! Какая скотина!.. Тут я почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Обернулась – да ведь это уже сам старичок очухался! Ну и взгляд у него! Корчит из себя какого-то гипнотизера... Мне стало смешно.

– Что, дед, – приветливо обратилась я к нему (он, правда, никакой не дед, ему и пятидесяти, наверное, нету, а это я его так, ради юмора называю), – влюбился в меня, что ли? Смотри, не передерись со своим сыночком. Он-то еще ладно, а тебе уже умирать пора, а не на молоденьких девочек заглядываться. Старухи своей, что ли, не хватает? Смотри у меня, могу и не только язычок отрезать...

А у него, видно, с юмором совсем плохо. Уставился на меня, как удав на кролика. Так ведь он давно уже не удав, да и я не кролик – видала и не таких змей-горынычей... Я взяла его так крепенько за ушко, поставила к стеночке и кляп вытащила: интересно, что он мне такого умного сказать сможет? А он молчит, только шарами вращает.

– Ты что, дед, совсем от любви обалдел? Или, как сыночек, вдруг говорить разучился? Признавайся скорей, а то ведь вас тут много, а я одна такая красивая. Может, челюсти тебе поразмять, чтобы говорилось легче?

И давай ему по щекам его хлестать – только лысина трясется. Но вижу, что он, хотя вот-вот и развалится, а изнутри не подается и будто выжидает чего-то... Интересно, на что он еще надеется? Меня эта внутренняя его озлобленность тоже злит ужасно, но я виду не подаю и продолжаю в том же юмористическом, миролюбивом духе.

– Все еще злишься, дедуля? – спрашиваю. - А чего злиться? Я ведь сыночка твоего еще пожалела – только язычок оттяпала, чтобы гадости не говорил. Ты ведь и сам видел, как он на мою девичью честь покушался. А от языка один вред человеку, а рабу – тем более. Так что для его же пользы... Но от вас дождешься благодарности! Хоть бы ты, дед, спасибо сказал, а то молчишь, как партизан на виселице. Я вижу, что и тебе язык ни к чему. Да или нет? Нужен тебе язык, я спрашиваю?! – вспылила я. (Не люблю, когда юмора не понимают).

И тут он как харкнет мне в лицо! Я даже отклониться не успела, несмотря на свою великолепную реакцию. Но в тот же момент у меня что-то сработало. Автоматически. Ведь у нас, каратистов, размышлять некогда – все доведено до автоматизма. Ну, значит, и сработала у меня рука – прямо в висок. Он и звука не издал, так и свалился, как подкошенный. Зато уже потом, когда я ощутила свое заплеванное лицо, такая на мою душу боль накатилась!.. Я месила трухлявую стариковскую тушу ногами, била по синюшней морде, по желтому, ребристому животу, по раскисшей промежности с коричневыми завитками волос... Он давно уже ни на что не реагировал, но я не могла уже остановиться. Я визжала от ярости, запрыгивала обеими ногами на поганое мужичье тело и молотила его пятками и носками, превращая в кровавую отбивную. Затем немного отошла, успокоилась чуть-чуть и, с грохотом захлопнув подвальную дверь, забежала в дом, закрылась в своей ванной, где просидела больше часа. Рыдания душили меня. Тварь, тварь!.. Плюнуть в мое лицо, личико, которого еще никогда не касались слюнявые мужские губы! И никогда не коснутся! В зеркале смотрела на меня юная прелестная рожица с детскими ямочками на щеках, с голубенькими заплаканными глазками... А тело! Какое тело!.. Мне стало полегче. Природа зря не станет создавать свои шедевры. Я рождена для великой цели – и я ее исполню. А с этими подонками больше не церемониться! При моем мягком сердце они еще и не то начнут вытворять, и доброта моя пойдет мне только во вред... Раз-два-три!

Бодрая и веселая я выскочила во двор. Коротенькая разминка, удары пяткой, носком, кулаком, ребром ладони, пальцами... Непрерывное чередование стоек. Хорошо! Теперь под холодный душ, растереться махровым полотенцем. Отлично! Все неприятное позабыто. Впереди – прекрасное будущее. Будут, конечно, и еще трудности, но я сильная, спокойная, уверенная в себе... Порядок!

Надела тренировочный костюм, еще повертелась перед зеркалом. Какая грудь! – никакого бюстгальтера не надо. А бедра!.....

.....Итак, я привязала своих ослов друг к дружке, в одной связке, вроде альпинистов. На шеях веревки, на горбах рюкзаки – и все без штанов. Ослы стояли, наклонившись вперед для равновесия, оттопыривая зады. Непорядок! Должны с самого начала к стойке "смирно" приучаться, в любых условиях. Хотя я и понимала, что с законами физики ничего не поделаешь, однако все же поупражняла своих рабов для профилактики, авансом, так сказать.

Удовлетворенно окинув взглядом свое "войско", я от души расхохоталась. Что за живописная картинка! Эти голые мужланы сами по себе, да еще и с окровавленными после моей профилактики мордами, были просто омерзительны, но в ансамбле они образовывали группу весьма выразительную и полную законченного смысла. Если бы какому-нибудь художнику вздумалось бы изобразить рабство символически, то лучшего символа и не придумать. Видимо, заложенное во мне от рождения (от мамы, конечно же, а не от этого...) эстетическое чувство само подсказало, как уравновесить грубый натурализм животной сущности раба элементами тонкого юмора. Казалось бы: уродливые волосатые ноги и зады, отвратительные мужские принадлежности... Б-р-ррр!.. Но тут же: модные короткие курточки выше живота у молодых рабов, брезентовая роба у старика, разноцветные рюкзаки на горбах, какая-то даже гармония тупых выражений на их посиневших рожах – со связывающей их воедино веревочной удавкой... Нет, это надо было видеть!

Что ж, караван готов. Первым двигался юнец, который, как чувствовалось, сник быстрее всех и, следовательно, активно выполняя мои команды, будет и остальных тянуть за собой. Может быть еще, чисто по-женски, мне захотелось, чтобы он любовался моим телом, ибо теперь, когда самое сложное было позади, я могла себе позволить, наконец, полностью расслабиться, – так что я скинула с себя душное кимоно, оставшись совсем нагишом. Кстати, картина получает абсолютное завершение: мерзкие рабы и их прекрасная повелительница. В Ее руках – конец веревки, накинутой на шею переднему рабу. Я опять пожалела, что нет еще замечательно длинного хлыста с удобной кожаной рукояткой. Нет, но будет!..

Теперь я ощущала себя совершенно раскованной, никакого стыда уже не было и в помине, ибо передо мной уже – не люди. Вот только хотелось еще подразнить немного самого молодого и глупого. Ну, чуть-чуть...

Я потянула за привязь, и процессия торжественно стронулась с места. Пройдя метров пятьдесят, я подумала, что запоминать им дорогу совсем ни к чему и, остановив колонну, вытащила из рюкзаков оставшиеся тряпки, быстренько превратив их во вполне сносные повязки на глазах. Молодой, решила я, обойдется и без повязки – слишком основательно он будет занят изучением моей хорошенькой попки. Вот пусть и радуется. В конце концов, победители могут себе позволить немного великодушия...

Заскучав по пути, я устроила небольшое представление, заставив рабов ползать на коленях, упираясь носами друг другу в задницы. Это приободрило меня, и я, вдоволь насмеявшись, уже не чувствовала никакой усталости. Особенно забавен был мальчишка, которому, как впереди ползущему, пришлось даже развязать руки. Зато ему и досталось от меня больше других, хотя я, обладая врожденным чувством справедливости, никого не хотела обижать и распределяла наказания поровну. Впрочем, как придется...

Потом мне и это развлечение надоело – уж больно медленно они ползли, а время уже к обеду. Как бы то ни было, не мытьем, так катаньем, подошли мы к моему замку, где я загнала рабов подвал и, указав на большое ведро на полу, предназначенное быть для них парашей, бросила на пол в качестве подстилки обрывки их одеяний. Отдыхайте, гости дорогие! Будьте, как дома... (Теперь, когда мои планы начинали сбываться, я и впрямь испытывала к рабам почти что родительские, нежные чувства. Странно устроен человек!)

Сама же я отправилась отдыхать – уж кто-кто, а я отдых свой заслужила. На меня вдруг почему-то опять напала такая усталость, что я, наскоро перекусив, упала на кровать с какой-то книжкой, но, не успев прочитать и двух страниц, уснула намертво.

Проснулась я через пару часов, веселой и посвежевшей. На душе было так хорошо, как бывает в детстве, ранним солнечным утром, когда еще не жарко, и птички щебечут, и бегают солнечные зайчики, и мама ласково шепчет чего-то... "Вставай, доченька. Видишь, красота какая!.." А я даже и не сразу припомнила, отчего мне так радостно, и захлопала сама себе в ладоши. Ай да я! Молодец девочка! Дело сдвинулось с мертвой точки...

Проведя коротенькую, но интенсивную разминку и накинув на голое тело легкий – по погоде – халатик, я отправилась проведать пойманных животных. Небось, соскучились по хозяйской ласке! Предусмотрительно заглянув в замочную скважину, я обнаружила, что сидят они почему-то приткнувшись спина к спине и как-то странно при этом двигаясь. Или замыслили чего-то? Так и есть: ведь это они пытаются развязать друг другу руки. Вот твари неблагодарные! Я резко отворила дверь, и эти проходимцы в ужасе друг от друга отпрянули. Но что я, слепая, что ли? Нет, мерзавцы, со мной у вас этот номер не пройдет! Я, со вполне понятной злостью, ухватив за волосы (а старика, конечно, за уши, да так, что они даже захрустели, хотя и не оторвались почему-то), поочередно подводила каждого стене и яростно молотила об нее его дурной башкой, пока он не падал на пол. Уверена, что искры сыпались у этих ребят из глаз целыми снопами...

– Послушайте меня, негодяи! – с трудом сдерживая себя, произнесла я. – Пора вам уже понять, что отсюда для вас нет никакого выхода – кроме как на тот свет. Чем быстрее вы это поймете – тем лучше для вас. Отныне вы– настоящие рабы, а я ваша полновластная Хозяйка. Вы будете работать на меня до потери сознания, а также будете выполнять любые мои приказания – даже самые бессмысленные и неприятные. Я буду делать с вами все, что мне захочется. А за это – знайте мою доброту! – я оставлю вас в живых и даже буду бесплатно кормить вас. Запомните еще, что я буду ежедневно избивать вас самым жестоким образом – мне это нужно, в частности, для тренировки, а, главное, я так хочу. А вам это тоже нужно – чтобы вы меня боялись и уважали больше смерти.

И для вас же лучше, чтобы вы скорее превратились в покорных, нерассуждающих животных. Тяжелый труд, неимоверные муки и, как следствие этого, – полная покорность своей Хозяйке – вот в чем отныне единственный смысл вашей жизни. Страх и голод – вот два чувства, которые изо всех человеческих чувств остаются теперь на вашу долю. Хотя страх не то слово – слишком мягкое. Я добьюсь того, чтобы вы испытывали ко мне дикий, сумасшедший ужас, который бывает только в кошмарном сне. Вы поняли, наконец, что я способна на все? Поняли?! Что-то я не слышу ответа... Ну, тогда хотя бы помычите или кивните тупыми своими башками в знак согласия... Понятно? Вот тебе, например, понятно? Почему ж ты не киваешь, если понятно? Или непонятно все-таки? – обратилась я к задыхающемуся от ужаса юнцу.

Он кивнул своей трясущейся, как у припадочного, головой.

– А за ослушание знаешь, что я могу с тобой сделать?

Он произвел какое-то дергающееся движение, означающее, видимо, на его теперешнем языке, что не знает.

– Вот что, например.

Как тогда, в лесу, я крепко сжала своей нежной ручкой его мошонку. Притворщик сморщился как 100-летний старик и, протяжно мыча, рухнул на колени.

– Вот видите, ребята, – обратилась я к своей молчаливой аудитории, – вы все в моих руках – вот как эти ваши детальки.

С этим смешливым, но грозным предупреждением я тем же манером обошла их по кругу, а потом и по второму – исключительно для закрепления урока, пока мои слабодушные воспитанники совсем не отключились. Вообще-то на этот момент у меня не выработалось еще строгого плана своих "воспитательных" действий с рабами, и для первого знакомства мне просто хотелось их немножко попугать. Кажется, у меня это получилось неплохо. Настроение вновь стало преотличное. Как, собственно, немного мне надо! Я почувствовала свою силу, свою власть – и это оказалось прекрасным. Легкомысленной школьницей носилась я по двору, гонялась за собаками, танцевала и пела. Жизнерадостным вихрем внеслась в камеру и, увидев очумевших от страха рабов, шутливо двинула каждому по скуле. Но даже их гнусные рожи и позы не смогли испортить моего настроения. Давно уже мне не было так хорошо. Вот что значит, когда появляется настоящее дело, и жизнь приобретает утраченный в обыденной суете смысл.

Но на сегодня предстояли девочке и другие дела. Для начала нужно было сходить к берегу и затащить брошенную горе-рыбаками лодку в более укромное место. Еще надо бы проверить содержимое их рюкзаков – вдруг да что-нибудь из этих заслуженных трофеев мне и пригодится.

В рюкзаках, действительно, оказалась теплая одежда, фонари, спички, кофе, консервы... В общем, удачно. Понятно, что все это мне и не так уже нужно, но ощущение неожиданной находки было приятным, – возможно, нечто подобное чувствовал Робинзон, хозяйничая на выброшенном на берег судне.

И вдруг, роясь в одном из рюкзаков, в какой-то дрянной книжонке я обнаружила... собственную фотографию и онемела от негодования. Несомненно, принадлежала она мальчишке. Где же он ее достал? Впрочем, понятно: это был школьный снимок последнего года учебы, и этот болван, влюбившись в меня, выпросил у фотографа лишний экземпляр. Какое право имел этот негодяй касаться своими грязными лапами моего изображения?! Небось, еще... Я чуть не задохнулась от такого предположения. Ничтожный раб! Он еще и не догадывается, во что ему может обойтись его наглость...

Вся кипя от гнева, но внешне ничем себя не выдавая, я вошла в пропитанную ужасом камеру. Привыкают, значит, к новому порядку. Очень хорошо! Но этот... этот... Ладно, девочка, спокойно!

Молодого раба всего колотило, когда я подошла к нему с приветливым видом и даже вытащила из его пасти мокрую от слюны и крови тряпку. Он глубоко задышал и задвигал онемевшей, видимо, челюстью.

– Так тебе легче?

– Да, Госпожа, – он благодарно шевельнул вспухшими губами.

– Может, не вставлять тебе больше эту гадость?

– Да... нет, Госпожа, – заискивающе пытаясь улыбнуться, затряс он головой. Ну и болван!

– А ты знаешь, что это за грязная тряпка?

– Н...н...нет, Госпожа.

– Как же не знаешь? Это же твои трусы!

Надо было видеть, как его бросило в краску! Торчит, идиот, без трусов перед девушкой – и хоть бы что! А тут от одного слова зашелся... Ничего, с этой "тонкой душой" я разберусь по-своему!

– Ладно, – говорю, – если ты не хочешь, чтобы твои грязные трусы снова оказались у тебя в глотке, говори мне одну правду.

Он опять закивал с мерзкой подхалимской готовностью.

– Для начала скажи, как ты ко мне относишься?

– Да, Госпожа.

– Но ты ведь меня еще любишь? Угадала?

– Да, Госпожа.

– А это что такое? – показала я ему свою находку.

– Твоя фотография.

Я мгновенно бабахнула ему по губам. Черная кровища так и брызнула во все стороны...

– Ты забыл уже, что ты мой раб и должен обращаться только на "вы"? Вспомнил теперь?

– Да... Вы... Госпожа.

– А ты задумывался над тем, имеешь ты вообще право меня любить?

– Н...н...нет, Госпожа.

– Так вот, теперь подумай. Я сильнее, умнее и красивее тебя в тысячу раз, и я могу сделать с тобой, что захочу. Могу, например, отрезать твои половые органы или просто растоптать тебя как червя. Ты – раб, ничтожество, которое не должно иметь никаких человеческих желаний. Особенно таких, – я кивнула головой в понятном ему направлении. Потом, собрав в кулак его волосы, сильно придавила его голову к самому полу. Он закряхтел...

– Ладно, пока я тебе обрисовала только самую общую ситуацию. Теперь продолжим нашу беседу. Тебе, кстати, она нравится!

– Да.

– Очень нравится?

– Да.

– А я тебе очень нравлюсь?

– Очень...

Стоп! Я удержала уже готовую взлететь для карающего удара руку. Разговор принимал такой интересный оборот, что я готова была простить рабу нарушение инструкции: употребление лишнего слова

– Значит, ты не против со мной переспать? Ты ведь меня уже видел голой, а я, в свою очередь, вижу, что у тебя ко мне все время есть желание. Тут уж ничего не скроешь в твоем положении, правда?

Не в силах выдавить из себя хотя бы слово, он сглотнул слюну.

– Так кто же тебе мешает? Ведь на мне почти что ничего нет. Видишь? – я распахнула халатик. То, что он там увидел, оказалось выше его слабых сил, и он буквально рухнул на землю. Я чуть приподняла его и заботливо спросила:

– Почему ты со мной ничего не делаешь? Тебе мешают связанные руки?

– Да! – он, кажется, умирал от возбуждения.

– Но где же мы с тобой этим делом займемся? В свою комнату я тебя не поведу – ведь ты всего лишь мой раб. Тогда, может, прямо здесь, в подвале, при твоем отце?

– Да, здесь...

Весь мой накопившийся гнев мгновенно прорвало наружу.

– Мерзкий тип! Негодяй! Подонок!

От возмущения я даже позабыла про каратэ, хотя это животное следовало бы уложить тут же на месте, и просто по-женски надавала ему пощечин – не по-женски увесистых, правда.

– Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Нет?! Я тебя сейчас кастрирую! Да-да, кастрирую, как вонючего быка...

Я направилась к двери, не обращая внимания на его вопли, и через несколько минут вернулась с кусачками (ничего лучшего я дома не нашла, но здесь же не больница – так что моим будущим "пациентам" придется отвыкать от дешевого гуманизма), скальпелем и бинтом. Этот развратник орал так, будто его уже резали, но я не стала затыкать ему рот – пусть лучше выдохнется, выбьется от собственного крика из сил – тогда я спокойненько займусь святым своим делом. Надо сказать, что у меня действительно было бешеное желание кастрировать эту тварь, но я знала, что бывшие мужчины при этом становятся вялыми, рыхлыми и никудышными работниками. И вдобавок, я даже и не знала, как это делается. Еще загнется под немудреным моим инструментом, а рабов у меня пока еще не так много, чтобы я могла пренебрегать лишними руками. Так что благоразумнее перетерпеть. А задумала я совершенно другую, собственно, совсем безобидную операцию...

Тут я случайно взглянула на старика. Старый крокодил весь посинел (или позеленел) так, что, казалось, его сейчас удар хватит. Этого еще не хватало! Ведь с его жизненным опытом он мог стать самым ценным из моих рабов. Пришлось немного придавить пальцем его сонную артерию – и он успокоился. А сынок разорался еще пуще прежнего (ну и семейка, однако! Знала бы мама, с какими человеческими отбросами мне приходится иметь дело!). Тогда ту же процедуру я повторила и с ним. Стало тихо, как в склепе, но для меня, после всех их сумасшедших воплей, тишина эта звучала как музыка. Под ее прекрасные, неслышимые ухом звуки я и приступила, наконец, к долгожданной процедуре. Первым делом, раздвинув отключенному "пациенту" пасть, я вставила на край челюсти, между зубов, деревянную прокладку размером со спичечный коробок. Потом подтянула кусачками длинный красный язык – я даже не думала, что он может быть таким длинным – и сильным, уверенным движением провела по нему скальпелем. Инструмент пошел легко и приятно, как по маслу. Хлынула густая и, действительно, какая-то чересчур горячая кровь. Чтобы мой "больной" не захлебнулся, я наложила на обрубок языка предусмотрительно запасенный кровоостанавливающий пластырь и, как смогла, прихватила сверху бинтом. Некоторое время прижимала прооперированное место рукой, останавливая продолжающую обильно струиться кровь. Но вот, кажется, и все. Теперь порядок в танковых частях... Подожду еще немного, пока новоявленный немой придет в себя: интересно, как он себя поведет при этом – вопрос, не лишенный некоторого научного – прежде всего психологического – смысла. Старичок тоже еще был "под наркозом". Так что пока, чтобы не скучать, я приблизилась со своим хирургическим инструментом к тому, к третьему, которым в последнее время почти не занималась – так что надо было немного наверстать упущенное. И надо было видеть, как этот громила заверещал и затрепыхался! Умора! До чего же все же труслив этот "сильный" пол...

Вытащив из его рта кляп, я участливо спросила: – Что, страшно?

Он в ответ лишь дергал башкой, пытаясь что-то из себя безуспешно выдавить, но вместо этого только пищал и верещал, как будто уже тоже языка лишился. Противно и смешно одновременно.

– Ну, что мы с тобой будем делать? Выбирай сам, пока я добрая: кастрировать или только язык удалить? Ну-ка, больной, высуньте язычок, покажите доктору...

Он продолжал как-то по-дурацки трястись, вот-вот упадет, не выдержит... А ведь по виду – довольно грозный мужик, на волосатой груди и на обоих ногах – всевозможная татуировка, и вообще – смахивает на уголовника. Но тоже туда же – жить хочется. И бабник, наверное: возбуждается, гляжу, по каждому поводу – и надо, и не надо. Вот кого бы точно следовало кастрировать, хотя бы одного – для моей медпрактики. Но придется потерпеть до тех пор, пока не заимею еще нескольких рабов – тогда не жалко ради науки потерять одного-двух. Так что пока – только почудачить немного.

Я сходила за резиновыми перчатками и стоя – для пущего эффекта – прямо перед ним, стала медленно, как в кино, натягивать их на руки. А этот здоровенный бугай, забыв что перед ним все же молодая девушка, потерял вдруг всякое достоинство. Он зарыдал как маленький ребенок и на коленях пополз ко мне, пытаясь поцеловать мои ноги. Вот мразь какая! Секунду-другую я еще сдерживалась, но когда грязные капли из его глаз покатились мне на ноги, я не выдержала и так треснула носком левой ноги по его физиономии, что он завизжал, как поросенок и повалился набок. И тут я с ужасом увидела текущую прямо из него медленную желтую струю жидкости, превращающуюся под ним в темную вонючую лужу. Преодолевая омерзение, я схватила бугая за грязные патлы и мордой, как нашкодившую кошку, стала водить по этой луже, заставляя вылизывать ее так кстати пригодившимся еще языком. Он, возможно, даже не осознавал этого и все рыдал, и рыдал... Никогда мне еще не было так противно! Не хватало еще превратить мой подвал в отхожее место! Какая скотина!.. Тут я почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Обернулась – да ведь это уже сам старичок очухался! Ну и взгляд у него! Корчит из себя какого-то гипнотизера... Мне стало смешно.

– Что, дед, – приветливо обратилась я к нему (он, правда, никакой не дед, ему и пятидесяти, наверное, нету, а это я его так, ради юмора называю), – влюбился в меня, что ли? Смотри, не передерись со своим сыночком. Он-то еще ладно, а тебе уже умирать пора, а не на молоденьких девочек заглядываться. Старухи своей, что ли, не хватает? Смотри у меня, могу и не только язычок отрезать...

А у него, видно, с юмором совсем плохо. Уставился на меня, как удав на кролика. Так ведь он давно уже не удав, да и я не кролик – видала и не таких змей-горынычей... Я взяла его так крепенько за ушко, поставила к стеночке и кляп вытащила: интересно, что он мне такого умного сказать сможет? А он молчит, только шарами вращает.

– Ты что, дед, совсем от любви обалдел? Или, как сыночек, вдруг говорить разучился? Признавайся скорей, а то ведь вас тут много, а я одна такая красивая. Может, челюсти тебе поразмять, чтобы говорилось легче?

И давай ему по щекам его хлестать – только лысина трясется. Но вижу, что он, хотя вот-вот и развалится, а изнутри не подается и будто выжидает чего-то... Интересно, на что он еще надеется? Меня эта внутренняя его озлобленность тоже злит ужасно, но я виду не подаю и продолжаю в том же юмористическом, миролюбивом духе.

– Все еще злишься, дедуля? – спрашиваю. - А чего злиться? Я ведь сыночка твоего еще пожалела – только язычок оттяпала, чтобы гадости не говорил. Ты ведь и сам видел, как он на мою девичью честь покушался. А от языка один вред человеку, а рабу – тем более. Так что для его же пользы... Но от вас дождешься благодарности! Хоть бы ты, дед, спасибо сказал, а то молчишь, как партизан на виселице. Я вижу, что и тебе язык ни к чему. Да или нет? Нужен тебе язык, я спрашиваю?! – вспылила я. (Не люблю, когда юмора не понимают).

И тут он как харкнет мне в лицо! Я даже отклониться не успела, несмотря на свою великолепную реакцию. Но в тот же момент у меня что-то сработало. Автоматически. Ведь у нас, каратистов, размышлять некогда – все доведено до автоматизма. Ну, значит, и сработала у меня рука – прямо в висок. Он и звука не издал, так и свалился, как подкошенный. Зато уже потом, когда я ощутила свое заплеванное лицо, такая на мою душу боль накатилась!.. Я месила трухлявую стариковскую тушу ногами, била по синюшней морде, по желтому, ребристому животу, по раскисшей промежности с коричневыми завитками волос... Он давно уже ни на что не реагировал, но я не могла уже остановиться. Я визжала от ярости, запрыгивала обеими ногами на поганое мужичье тело и молотила его пятками и носками, превращая в кровавую отбивную. Затем немного отошла, успокоилась чуть-чуть и, с грохотом захлопнув подвальную дверь, забежала в дом, закрылась в своей ванной, где просидела больше часа. Рыдания душили меня. Тварь, тварь!.. Плюнуть в мое лицо, личико, которого еще никогда не касались слюнявые мужские губы! И никогда не коснутся! В зеркале смотрела на меня юная прелестная рожица с детскими ямочками на щеках, с голубенькими заплаканными глазками... А тело! Какое тело!.. Мне стало полегче. Природа зря не станет создавать свои шедевры. Я рождена для великой цели – и я ее исполню. А с этими подонками больше не церемониться! При моем мягком сердце они еще и не то начнут вытворять, и доброта моя пойдет мне только во вред... Раз-два-три!

Бодрая и веселая я выскочила во двор. Коротенькая разминка, удары пяткой, носком, кулаком, ребром ладони, пальцами... Непрерывное чередование стоек. Хорошо! Теперь под холодный душ, растереться махровым полотенцем. Отлично! Все неприятное позабыто. Впереди – прекрасное будущее. Будут, конечно, и еще трудности, но я сильная, спокойная, уверенная в себе... Порядок!

Надела тренировочный костюм, еще повертелась перед зеркалом. Какая грудь! – никакого бюстгальтера не надо. А бедра!.....

 

.....Стремительно влетела в подвал. Успела разглядеть, что молодой раб уже оклемался, но при виде меня прикрыл глаза. В другой раз его хитрость бы не прошла, но сейчас он меня просто не интересует. Подошла к бугаю, развязала руки, сняла кандалы. Приказала поднять труп старика и вынести вон. Бугай тащил труп, ноги его подгибались. Метров за двести от дома вручила ему лопату. Пока он рыл яму, еще разок размялась, хотя и было желание спокойненько посидеть где-то рядом с книжкой, помечтать... Однако расслабляться нельзя, на мне лежит великая миссия...

Зарыв труп, мы с моим подопечным отправились домой. Я даже не стала связывать этого бугая, потому что надо будет еще убрать в подвале и, главное, хотелось посмотреть, как он отнесется к предоставленной ему свободе. Но он покорно плелся за мной, не делая никаких попыток к нападению или к бегству. Или все же притворяется? Но нет, исключено: я это вижу по безвольно поникшим плечам, по ежеминутно подгибающимся коленям, по отвисшей, как у собаки, нижней челюсти, но, главное, по вконец опустевшим глазам, - как я и рассчитывала в своей работе с рабами, психика этого «мачо», достигнув определенного рубежа, окончательно и бесповоротно сломалась. Да, он был уже стопроцентным рабом, – и все-таки его завершенная рабская покорность меня не удовлетворила. Без какого-либо даже намека на сопротивление я не ощущала своей собственной силы, которая как бы пропадала втуне. Но что это?! У этого полудохлого «ковбоя», у этого бычка вдруг что-то начало проявлять признаки жизни. Я резко повернулась назад, так что он чуть не налетел на меня, во время притормозив буквально в полушаге, колотясь от страха – а, может, и от желания. Совершенно голый, он, видимо, одновременно хотел и вытянуться в струнку и как-то скрыть свой срам. Широченная волосатая грудь, массивные ручищи чуть ли не до колен, которыми он хочет, но все же не смеет прикрыться... А перед ним – девчонка в обтягивающем спортивном костюмчике, совсем крохотная по сравнением с этим Голиафом. Глазки его, минуту назад совершенно мертвые, теперь ожили, забегали, боясь остановиться, встретиться с моим взглядом. Видимо, у них это умирает последним. Что ж, придется еще немного поработать...

– Ну-ка, раб, смотри мне прямо в глаза! Наверное, что-то нехорошее задумал, раз глаза прячешь. Может, ты изнасиловать меня собрался? А? Вон ты какой здоровый! Угадала? Ух, кобель проклятый! – я легонько ткнула его коленкой в возбужденное место. Он взвыл и согнулся в три погибели.

– Вставай! Живо! Нечего притворяться!

Он кое-как выпрямился, но не до конца, пытаясь прикрыть свой любимый пах волосатыми клешнями, а из глаз ручьем катились слезы.

– Как ты стоишь передо мной?! А ну, стоять смирно! Ты, я вижу, человеческого языка не понимаешь. Ладно, если не можешь стоять прямо, становись на карачки. Живо!

Он поспешно исполнил приказание. Я отломила от дерева тонкий гибкий прут и со вкусом стеганула по его оттопыренному черному заду. Он негромко ойкнул. Значит, мало. Тогда еще, еще... Я все более входила во вкус. Сквозь волосатую черноту живописно проступили красные полосы, кое-где уже засочилась кровь. Но еще не везде...

– Вот! Вот так!.. А теперь – вперед!

Раб бодреньким козленком (лучше бы сказать – бегемотиком, но я вошла в образ и чувствовала себя прекрасной босоногой пастушкой из полузабытой сказки, помахивающей своим волшебным прутиком) "заскакал" по тропинке. Только, к сожалению, мой "козленок" был отвратительным голым мужланом, покрытым кровью и потом, которого лишь одна я, с моим ангельским характером, и могла вытерпеть. А что еще делать?! Ой, я совсем позабыла о лодке!

– Давай, разворачивайся назад, – велела я, крепко стеганув своего "козленка". Но не тут-то было, пришлось мне с этим уродливым животным немало помучиться. Он быстро подрастерял свою былую бодрость, и даже прут, который я благоразумно замочила в воде, уже почти не помогал. Все четыре его ноги дрожали и подгибались, а сам он то и дело пропахивал землю носом. Так что, когда я заставила его подняться, то даже не узнала: вся морда в грязи, в поту, в кровище... Отвратительная картина! Конечно, за одно это, да еще за то, как он стоял передо мной, не соизволив даже вытянуться по стойке "Смирно!", но зато находясь в постоянном возбуждении, он заслуживал более серьезного наказания, чем легкая порка прутиком. Но мне пришлось смириться с этим, позволить ему шагать на своих двоих из опасения, что иначе мы до вечера не управимся.

К счастью, лодка оказалась на месте. Впрочем, куда ей деться? По моему приказанию мой ишачок перетащил лодку в более укромную, защищенную от ветра пещеру. А я тем временем тщательно осмотрела поле вчерашней битвы, а, точнее – "избиения младенцев". Несколько валявшихся на берегу кусков материи я забросила подальше в кусты.

– Вот видишь – теперь полный порядок. А ты боялось, глупое животное! Кстати, ты не голодное? Ах, конечно... Тогда я разрешаю тебе пощипать травки перед дальней дорогой – она для тебя нелегкой будет... Не понимаешь меня, что ли? Или ты уже забыло, как траву щиплют?

Тут животное сообразило что-то, стало ползать по земле и жрать траву. Давилось, но жрало. Вот что значит правильный подход! А пастушка тем временем грациозно прохаживалась рядом со своей скотинкой и, вся в мечтах, рассеянно похлестывала ее по заду гибким прутиком. Удары были несильные, и лишь иногда, когда прут, скользнув между ягодиц, попадал в другое, более болезненное место, скотинка жалобно взвизгивала, нарушая прекрасную идиллию. Но все хорошо в меру...

– Ну, что, насытился? Понравилась травка? Значит, можно и в дорогу.

С этими бодрыми словами я запрыгнула на прогнувшуюся дугой спину и рассекла воздух прутом:

– Пошел! Пошел!

И мы поехали. Но как я ни старалась, и так, и сяк его исполосовала, – но он от силы метров на двадцать продвинулся и опять зарылся носом в землю. Притворяется, что ли? Ведь во мне и 60 килограммов нету, а в нем, наверное, все 90. Так что прокатиться верхом на этот раз мне не довелось. А вообще-то, подумалось мне, было бы здорово этакий фаэтончик соорудить и раскатывать по своему острову. Чтобы чувствовалось: королева едет! Правда, надо сначала дорогу построить. Но пока, чтобы не лишать себя удовольствия, можно временно сконструировать легкую повозочку на двух колесах – в варианте рикши: когда едешь – и думается лучше, И еще бы – кнут хороший... настоящий, кожаный. Или хлыст классический, он тоже лупит будь здоров! Компактный такой, чтобы всегда под рукой иметь – тут тебе и эстетика, и польза несомненная. Где-то я читала такое: дама с хлыстом... Сцена из рыцарских времен, разумеется.

Вся в голубых и розовых мечтах, я и не заметила, как приблизилась к замку – нет, я не оговорилась: мой уединенный дом источал такое старинное очарование, так сочетался с моими мечтами, что было бы несправедливо называть его просто домом. Однако мечты – мечтами, но пока приходилось уступать прозе жизни. Загнав рабов в подвал, уже совсем собралась было отдохнуть, но потом решила: еще одно дело, и с чистой совестью – спать. В общем, я что подумала: а зачем, собственно, и второму рабу язык? Это даже нечестно: у одного есть язык, у другого – нет. Если бы от него еще какая-то польза была – тогда другое дело. Руки – что работать в поте лица на свою Хозяйку, ноги – чтобы ходить на работу, уши – чтобы слушать команды. Язык совершенно выпадает из этого ряда. Только шум лишний...

И заодно любопытно бы взглянуть, как дела у моего "возлюбленного". Войдя в палату, я вытащила из пасти больного окровавленный бинт и с удовлетворением обнаружила, что кровотечение уже прекратилось. Зияющая черная дыра производила, конечно, неприятное впечатление – но это с непривычки, а у меня будет еще много возможностей привыкнуть еще и не к такому, так что пока я была очень довольна собой: первая в моей жизни операция прошла на высшем уровне. И, как я понимала, не последняя...

К сожалению, мне не с кем было даже поделиться своей радостью – разве что с самим прооперированным.

– Как здоровье, – участливо поинтересовалась я. – Жалоб не имеется?

Но в ответ – только какие-то нечленораздельные звуки.

– Ну и мычи, – обиделась я. – Не хочешь со мной разговаривать – тогда мычи. А еще говорил, что любишь. Все вы обманщики – вам только одно от бедной девушки надо.

И хотя я болтала с самым серьезным видом, но изнутри меня смех прямо распирал. Вообще, я заметила, что чувство юмора присуще мне всегда, даже в трудную минуту. Говорят, это признак душевного здоровья. Что ж, не жалуюсь...

Пошутили – теперь пора заняться делом. Бугай еще не знал, что его ожидает. Здраво рассуждая, если бы рабы обладали способностью логически мыслить, они бы и сами сообразили, что без языка гораздо удобнее, чем с кляпом. И дышать легче, и глупость уж в любом случае не ляпнешь. Фирма гарантирует.

Итак, хирургический инструмент готов: щипцы, скальпель, бинты. Что еще надо доброму доктору? Раб, однако, как только мой набор увидел, заверещал благим матом. Ладно, подумала я, орать тебе недолго осталось – так что порадуйся, поори напоследок. А он опять весь сжался, будто его кастрировать собираются. Только одна мысль на уме – настоящий сексуальный маньяк. Чтобы подыграть его страхам, шутки ради, я сделала движение скальпелем... ну, к тому самому месту, в общем. А он ни с того, ни с сего – хлоп на пол. Вроде бы настоящий обморок, не притворяется. Для меня же лучше...

Второй раз операция показалась еще проще. Две-три минуты – и готово. Так что теперь, при необходимости, я смогу их сотнями делать, причем не откладывая, при первом же появлении каждого нового раба. Зато потом хлопот меньше...

Мельком взглянула на молодого раба – и он, кажется, в обмороке. Ну, и рабы мне попались! Дед – тот был духом покрепче. Так что свой теперешний отдых он вполне заслужил. Ну, надо же: прямо в лицо мне плюнул, верблюд старый! Нет, все-таки правильно, что я его прикончила, он бы и всех других баламутил. Как говорится, паршивую овцу из стада – вон! Тоже мне, Спартак выискался! Гладиатор плешивый! Между прочим, римляне в этих восстаниях сами виноваты – распустили рабов. Не было меня с ними – я бы их научила. В крайнем случае пусть выпускают друг другу кишки в цирке. Кстати, а если мне нечто подобное организовать? Натравить их друг на друга, будто за право обладания Прекрасной Повелительницей, дать им смеха ради кухонные ножи, а вместо щитов – металлические тазики... А что ты думаешь, милая? – начало уже положено. Только не отступать от намеченной цели – тогда исполнятся все твои мечты!..

С этими возвышенными мыслями я покинула своих подданных. Пусть немного придут в себя. Да и сама Королева устала, – а уж утром Она о них позаботится!

***

Высоко-высоко над землей, до самых облаков вознесся огромный Замок, в котором живет прекрасная и мудрая королева. Ее королевство – вся Земля. Она правит Миром. Подданные из самых глухих его уголков стекаются к Замку и, ночуя, где придется, месяцами ждут своей очереди полюбоваться Ее красотой, подивиться ее уму. Иногда Королева совершает объезд своих бесчисленных владений. Двенадцать быстроногих юношей запряжены в Ее карету. Никакого кучера – все сама. В руках – длиннющий кожаный бич с вплетенными стальными проволочками. Она не жалеет своих рысаков: мужчины – не люди. Как только они начнут спотыкаться и кровавая пена появится на их губах, Она лишь только щелкнет бичом – и к Ней подведут свежую упряжку. Ее не волнует дальнейшая судьба скакунов. Да у них и не может быть судьбы – у них, как у любых животных, есть лишь функция. Отработав свое, они, скорее всего, издохнут, и из них изготовят что-нибудь полезное. Но это не Ее проблемы – Королева не занимается мелочами. С тех пор, как Она у власти, мировой порядок торжествует. Женщина правит Миром! Ничтожные, трусливые, кровожадные мужчины стоят вне человеческого Закона. Они – рабы прекрасного пола, – но отныне уже не в переносном, а в прямом смысле. Эти алчные возжеленцы больше не смеют касаться женского тела. Существуют специальные фабрики, где производится сортировка и сбор мужского семени. Торжествует вековая мечта человечества – искусственный отбор. Женщины продолжают рожать, – но не от семени случайного в биологическом смысле мужчины, а под заботливым государственным, то есть – королевским, оком. Со стихией – в смысле продолжения и развития рода – покончено, все в высшей степени разумно и контролируемо.

Женщина год от года становится все прекрасней, не тратя здоровья и нервов на уход за ребенком. Рождающиеся самцы после тщательного обследования разделяются на рабов, семенников, скакунов и прочих – и соответственно воспитываются в специальных лагерях. Благодаря такому подходу решены, наконец, все извечные проблемы человечества: отсутствуют преступления и войны, нет наркомании и алкоголизма. Нет также и проблемы семьи – семьи больше нет.

Женщины, свободные и прекрасные, почти целиком посвящают себя служению музам: они пишут стихи и романы, создают картины и симфонии... Наука? В старом понимании ее больше не существует. Есть лишь одна наука – биология, квинтэссенция всех прежних наук. Ее обслуживают химия и математика. Ненавистная физика запрещена особым декретом. Вместо всех гуманитарных наук – свободный полет фантазии. Как дурной сон, забыты философия и политика. Старая история заменена новой, ведущей свой отсчет со времени рождения Королевы.

Цель жизни – счастье. А оно – в душевном покое, радости в служении Королеве, в наслаждении искусством...Королева мчит по зеленым лугам, лесам, горам, по ущельям, степям и долинам... Хрипят скакуны и свищет бич: Скорее! Скорее!

Острыми крючьями стаскивают с дороги отработавших свое скакунов, а свежая упряжка уносит Королеву все дальше и дальше, Топот их ног постепенно затихает. Королева расслабляется. Она полулежит на высоких подушках и пытается читать, но мысли опять уводят Ее в необъятные дали, Пока у Королевы еще нет королевства, нет сказочных замков и великолепных скакунов, – а есть только двое получеловеков, с которыми Она может делать все, что Ей заблагорассудится: таскать их за волосы, за уши, ломать кости, бить ногой в пах, отрезать языки и детородные органы... Она все может, но Она в растерянности, Она хорошо представляет себе будущее королевство счастья, знает как обращаться с миллионами своих подданных. Но Королева не знает, что Ей делать сейчас, завтра на этом маленьком островке со всего двумя несчастными рабами, вчера еще бывшими нормальными людьми с обычными человеческими достоинствами и недостатками... Люди? Какие же это люди?! И эта здоровая мысль придает Ей новые силы.

***

Я совершенно спокойна. Руки и ноги тяжелые, теплые. Дыхание спокойное, ровное, глубокое. Сердце бьется ритмично, глубоко, ровно. Я полностью расслаблена. Вдох. Солнечное сплетение вбирает энергию Космоса. На выдохе: я абсолютно спокойна, я уверена в себе. Я – самая умная. Я – самая красивая. Я одна знаю, что мне делать – и сейчас, и потом.

ЭТАП ПЕРВЫЙ.

Пункт 1. В разных городах должны быть созданы многочисленные женские группы по овладению приемов каратэ. Это – основа. Группы должны существовать легально, не вызывая никаких подозрений, но в каждой группе должен иметься свой агент – женщина, проводящая планомерную и настойчивую работу по внушению всем обучающимся чувства безусловного женского превосходства над "сильным полом". Сами же участницы групп – простые девушки и женщины, до поры даже не подозревающие о своей миссии.

Пункт 2. Аналогичную работу (пропаганду) проводить в местах массового или преимущественного нахождения женщин.

Пункт 3. Делать основную ставку на молодежные женские коллективы, как на наиболее внушаемые и духовно мобильные, пополняя ими ряды каратисток.

Пункт 4. В разговорах, беседах, лекциях делать акцент на органической сущности традиционных мужских пороков, неуклонно приводящих к войне, разврату, алкоголизму, наркомании и преступности.

ЭТАП ВТОРОЙ.

Пункт 1. На основе многочисленных групп карате создать женские бригады улучшения нравственности, временной целью которых является искоренение человеческих, т.е. мужских, пороков.

Пункт 2. В частных беседах ориентировать членов бригад на возможность и даже желательность не только словесных, но и физических акций в процессе борьбы с мужчинами-нарушителями. Рекомендовать активное вмешательство в конфликтные ситуации с целью приобретения боевого опыта. Считать допустимой нормой нанесение нарушителям телесных повреждений легкой и средней тяжести.

Пункт 3. Организовать аналогичные бригады с теми же функциями в коллективах с достаточным женским контингентом, одновременно переходя к обязательному обучению боевых приемов каратэ.

Пункт 4. Разъяснять женщинам, имеющим семьи, жизненную необходимость несбалансированной, то есть наступательной тактики во взаимоотношениях с так называемыми "главами семейств". Рекомендовать им также полноценное использование боевых приемов при семейных конфликтах, а в случае необходимости – обращение за помощью к активисткам бригад.

ЭТАП ТРЕТИЙ.

Пункт 1. Приступить к целенаправленному проникновению в административно-управленческий аппарат молодых и энергичных, преданных нашему делу женщин, предпочтительно несемейных.

Пункт 2. Повсеместно расширять практику физического воздействия по отношению к лицам мужского пола с целью их деморализации и устрашения – с применением наиболее жестоких (хотя и не смертельных – пока юридический карательный аппарат остается еще в руках у мужчин) приемов каратэ.

Пункт 3. Используя традиционные формы женского влияния, не допускать создания мужских контргрупп.

Пункт 4. Перейти к прямому захвату власти женскими боевыми бригадами и группами – там, где оказались неэффективными способы мирного перехода.

Пункт 5. Наделить образовавшееся временное правительство самыми широкими репрессивными полномочиями. Объявить всех, без исключения, лиц мужского пола вне закона, то есть вне всяких гарантий безопасности со стороны государства, и, используя создавшуюся шоковую ситуацию, довести численность противника до возможного минимума – так называемая "фаза женского террора"

Пункт 6. Завершить переход к государству нового типа: просвещенной женской монархии, отвечающей новому этапу развития человеческого общества и являющейся высшей формой общественного устройства...